— Мне приятно, что ты не похожа на нее, и спокойно оттого, что ты не пытаешься ей подражать. Меня всегда глубоко поражала девочка, какой ты была, и женщина, какой ты стала, несмотря на оказываемое на тебя давление.

Он уважал ее больше, чем она заслуживала. Оказывается, Дэвид знал ее лучше, чем она сама знала себя.

— Но если я когда-либо позволю, чтобы это перешло в нечто большее, — вздохнула Гвинет, — то, наверно, в тот же миг поменяюсь местами с Эммой.

— Не пойму, о чем это ты. Ты удивительна и красива, талантлива и умна. — Дэвид коснулся ее. — Ты даже готова отказаться от наследства, которому позавидовал бы любой. И никогда не будешь претендовать на Баронсфорд.

Дэвид приподнял ей подбородок, ожидая ответа.

— У Эммы был ты.

Выражение лица Дэвида смягчилось. Он ласково провел пальцем по ее нижней губе, а затем погладил по щеке.

— Где же тогда я действовал не правильно? Как ты ответишь на мое сегодняшнее предложение? Не ты отказалась от меня?

Гвинет тихо вздохнула. Она дотронулась рукой до его щеки, а затем склонила голову на грудь.

— Ты моя погибель, ведь я знаю, что не смогу без тебя.

— Тогда в чем же дело? — Дэвид заставил ее посмотреть на него. — Я люблю тебя сколько себя помню. И пожалуй, уже привык думать, что ты не питаешь ко мне никаких чувств.

Услышав эти слова, Гвинет прижала пальцы к его губам:

— Мне гораздо легче выйти замуж не по любви. Брак — это просто договор, и каждый из супругов идет по жизни своим путем, их связывает чисто деловое соглашение.

Дэвид взял ее руку и поцеловал в ладонь.

— Если исключить одно — каждому идти своим путем, — то из нашего брака можно сделать все, что угодно. Ты выходишь за меня, а я делаю все, что в моих силах, чтобы облегчить тебе бремя замужества.

Гвинет покачала головой:

— Это не годится. Если говорить о тебе, то мне невыносима мысль о сопернице. Я не могу делить свою жизнь с тобой и думать, что я занимаю только второе место в твоем сердце. Не хочу даже думать о том, что, занимаясь со мной любовью, ты можешь представлять вместо меня Эмму. Не могу даже…

— Да тебе и не надо думать об этом, — резко прервал ее Дэвид, поцелуем заставляя ее замолчать. Его губы жадно приникли к ее губам, и она охотно откликнулась на его призыв. Она вцепилась в него, чтобы он не заметил, как ей хочется сбежать.

— Ты единственная женщина в моем сердце. И все мои мысли только о тебе.

Гвинет почувствовала, что он несет ее к софе.

— Что ты делаешь?

— Ты видишь эту комнату? Ты видишь все то, что принадлежало Эмме? Ты видишь, как она смотрит на нас с портрета?

Она проследила за его взглядом и вдруг догадалась, о чем он думает.

— Только не здесь, Дэвид!

— Почему не здесь? На этой кровати, вместе с ней, следящей за нами.

Он скинул все с кровати и снова поцеловал ее.

— Я намерен заняться любовью прямо тут, посреди всего того, что принадлежало женщине, которая умерла и которую давно похоронили. Я хочу, чтобы ты знала — нам нечего бояться.

Гвинет уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть его, но ее тело восстало против этого. Она ответила на его поцелуй.

— Я хочу тебя, Гвинет, твое тело и твое сердце. Дэвид взял ее руку и положил на свой набухший член.

— Вот что ты делаешь со мной. Ты одна. Я хочу, чтобы ты кричала от страсти. Я хочу войти в тебя и почувствовать, как твое тело меня обволакивает. Я хочу, чтобы мы стали одним целым, чтобы это произошло здесь и сейчас, чтобы солнце светило над нами и своим светом озаряло наши мечты о счастье. Эмма не может помешать нам, Гвинет. Ее давно похоронили. Сейчас здесь только мы. Ты и я.

Гвинет прижалась губами к его шее и прошептала:

— Возьми меня, Дэвид.

* * *

Лорд Кэверс скончался тем же летом, когда его дочь вышла замуж за графа Эйтона. Приятелей у покойного было немало, но на похороны пришли только самые близкие.

Уолтер Траскотт присутствовал на похоронах в качестве члена семьи. Отпевание показалось дурацким спектаклем, и это ему совсем не понравилось.

Уолтер заметил, что вдова графа, леди Кэверс, даже не утирала слез, столь обязательных на похоронах. Августа едва сдерживала себя во время службы. После отпевания она сразу удалилась. Эмма и Лайон, которых все еще считали молодоженами, прибыли с каменными лицами и тоже чем-то расстроенные. Уолтер достаточно хорошо знал Лайона и чувствовал, что вот-вот разразится семейная ссора.

Ни Пирс, ни Дэвид прибыть не смогли. Уолтер получил письмо с соболезнованиями в адрес леди Кэверс от вдовствующей графини Эйтон. К сожалению, серьезное недомогание удерживало старую графиню в Лондоне, иона даже не могла выходить из дому.

Единственный человек, кто по-настоящему скорбел из-за кончины Чарлза Дугласа, была Гвинет. Ее горе невозможно было не заметить — пятнадцатилетняя девочка была искренна в своих чувствах. Уолтер от многих слышал, что лорд Кэверс был единственным ее другом. Кроме того, распространились и другие слухи — об оставленном ей немалом наследстве.

После похорон слухи сразу подтвердились. Лайон попросил Уолтера отвезти молодую графиню в Баронсфорд, поскольку он должен был заняться другими делами. У Уолтера не было выбора. Никого, кроме них, в тесной карете.

— С того дня как она впервые ступила под своды Гринбрей-Холла, я начала подозревать, какую игру она затеяла. Она украла все, что по праву принадлежит мне. Гвинет, ее зеленые глаза, мелодичный голос и тошнотворная праведность! А ее поведение? Как она себя послушно и скромно ведет! Крошка Гвинет — и ее угодливая улыбка, которую она всегда надевала на себя, когда рядом появлялся его сиятельство граф. Она ловко провела этого глупого старого бастарда!

— Она была и останется светлым лучом в этом доме. Она принесла счастье старому графу, — возразил Уолтер. — Ты могла бы кое-чему научиться у нее за эти годы.

— Черт возьми, это чему же? — огрызнулась Эмма. — Я не была его родным ребенком, и он знал об этом. И к чему мне было притворяться, будто я люблю его, когда и так все видели, что он терпеть меня не может. Старый осел показал это на деле, оставив все, что причиталось мне, Гвинет. Он даже ограбил собственную жену, оставив гораздо больше, чем полагалось, своей драгоценной племяннице, своему ангелу с бледным лицом, своей добродетельной ледышке принцессе, этой лживой сучке!

Уолтер почувствовал, что от этих слов у него волосы зашевелились на голове.

Она была невинной — но разве могла понять это Эмма? Ему стало обидно за графа, который теперь не мог постоять за себя.

— У тебя нет причин жаловаться. Лорд Кэверс относился к тебе справедливо. Тебя никогда ни в чем не ограничивали, пока он не умер. Он даже не намекал на то, что он твой отец. Он сделал все от него зависящее, чтобы ты могла найти себе достойного мужа.