— Кики! Мама Кики! — крикнула она.

— Вы ошибаетесь, — Анна покачала головой, — я другая белая женщина. — Она упрекнула себя за то, что не переоделась в форму медсестры ради этого визита: насколько она знала, деревенские жители искренне верили в то, что люди могут вернуться с того света, а она появилась здесь, облаченная в одежду Кики, словно действительно была ею. Безумной американкой. Подругой старого вождя.

Анну и Стенли проводили к большой хижине. На пороге их приветствовал молодой человек, назвавшийся Китаму. На беглом суахили он объяснил, что приходится вождю братом и добавил, что вождь сейчас далеко, на пастбище. Дядя вождя, до недавнего времени исполнявший обязанности главы племени, тоже там. Таким образом, пока за все отвечает он, Китаму, хотя и приходится вождю всего лишь младшим братом. Судя по его виду, такой ответственности он не особенно был рад.

Анна сообщила ему о временной больнице.

Китаму кивнул.

— Разве я уже не знаю этого? Мы наблюдали за вами с момента вашего появления. Кое-кто из племени даже приходил к вам. — Он говорил нейтральным тоном, словно просто констатировал факты, не высказывая своего мнения.

Повисло молчание. Китаму явно испытывал неловкость. Анна спросила его, поддерживает ли он ее начинания, но Китаму лишь вздохнул и развел руками.

— Я не могу сказать, что думает на этот счет мой брат вождь. Или мой дядя, замещающий его. И я не могу спросить их. Я отправил им сообщение с просьбой вернуться. Но разве вы уже не делаете то, что запланировали?

— Да, — призналась Анна. — У меня много больных, которые нуждаются в неотложном лечении. Но у меня не хватает дров. Пищи. Нам предстоит сделать еще так много! Мне очень нужна ваша помощь, немедленно. Я не могу ждать, когда они вернутся.

Стенли вздрогнул — его поразила смелость Анны. Китаму нахмурился и огляделся, словно надеясь получить подсказку. В конце концов он пообещал оказать помощь. Но Анна должна понять: когда вождь вернется, он примет решение. Когда вождь здесь, все происходит в соответствии с его волей.

Анна облегченно улыбнулась.

— Спасибо.

Китаму вежливо наклонил голову.

— Я пришлю воинов, мой личный отряд, вам на помощь. Они принесут яйца и колосья проса из наших кладовых. Женщины принесут дрова. — После этих слов молодой человек развернулся, собираясь скрыться в хижине: очевидно, ему не терпелось побыстрее закончить разговор.

— Что ж, пойдем, — сказала Анна Стенли.

Мысленно она уже была в больнице и решала, что следует сделать в первую очередь.

Когда они направились к околице, что-то привлекло внимание Анны. Квадратик яркого цвета — кусок бумаги с текстом, прикрепленный к перекладине над дверью одной из хижин. Она подошла поближе, и ее глаза изумленно распахнулись: она узнала карту Лондонского метрополитена. Когда-то на стене в ее спальне тоже висела такая карта: Элеонора привезла ее из путешествия по Европе и отдала Анне вместе со всеми старыми билетами и гостиничными бирками.

— А здесь есть путешественники, — вслух заметила Анна.

Она, конечно же, пошутила, хотя и не могла представить, как еще подобная вещь могла оказаться в таком месте. Она уже собиралась уйти, когда заметила что-то похожее на гербарий, сохнущий у соседней хижины. Среди увядших листьев она узнала плющ.

— Смотри, — она указала на него Стенли. — Они тоже его используют.

Стенли пожал плечами, явно не желая развивать эту тему, и Анна обратилась к одному из подростков.

— Ты говоришь на суахили? — спросила она.

— Только с чужими, — ответил мальчик, — Со своими я говорю на языке нашего племени. Он лучше.

— Скажи, это дом знахаря? — продолжала Анна.

— Нет, здесь живет доктор безопасности.

Ответ озадачил Анну. Она повернулась к Стенли, но тот покачал головой: значение этого словосочетания ему тоже было незнакомо. Анна переспросила подростка, подумав, не ошиблась ли она в переводе.

— Доктор безопасности, — повторил мальчик. — Он должен защищать людей от опасностей. — Он говорил очень уверенно и непринужденно, что было весьма необычно для ребенка.

Анна кивнула.

— Ты имеешь в виду, что он — целитель?

— Он должен заботиться и о других вещах. О духах. Разговаривать с предками. Делать дождь. Все, чтобы люди были в безопасности. Его зовут Зания.

Из хижины, словно услышав, что говорят о нем, вышел мужчина. На плечи его была наброшена накидка из шкур животных. Он окинул Стенли беглым взглядом и нахмурился, очевидно, недовольный западной одеждой африканца. Затем, позабыв о Стенли, он вперил пристальный немигающий взгляд в белую женщину. Он буквально излучал чувство собственного достоинства. Анна поздоровалась с ним, отчаянно стараясь не смотреть через его плечо на дверной косяк, где висело нечто отвратительное: измятое, окровавленное, пушистое.

— Я медик, — сказала она. — Я хотела бы знать, для чего вы используете эти листья.

Зания поджал губы, подозрительно покосился на нее и не ответил.

— Он меня понимает? — уточнила Анна у подростка.

— Понимает.

Не желая оказывать давление на доктора безопасности, Анна попросила мальчика сходить к Китаму и попросить того распорядиться, чтобы к дому Мамы Кики принесли побольше плюща.

— Это очень полезное лекарство, — добавила она. — Очень хорошо лечит раны.

Услышав эти слова, Зания вскинул голову.

— Это все мелочи, — пренебрежительно произнес он. — У меня есть лекарства, которые лечат всякие болезни.

Анна улыбнулась, пытаясь скрыть свой скептицизм. Как-то ей рассказали о «лекарстве» от гепатита: нужно сварить цесарку — вместе с потрохами и перьями — и съесть ее целиком. Ее заявление, похоже, вызвало у Зании желание действовать.

— Я дам вам немного, чтобы вы могли попробовать, — сказал он и исчез в своем логове; вскоре, однако, он вернулся, неся что-то, завернутое в банановую шкурку. — Эти растения нужно размолоть и проглотить. — Зания осторожно развернул кожуру. Внутри лежали листья, покрытые плесенью.

— Все равно большое спасибо, — вежливо поблагодарила его Анна.

Зания рассмеялся.

— Они и должны быть такими. Разве я не завернул их в зеленые листья, чтобы у них выросли «волосы»?

Анна сунула подарок в карман и попрощалась.

— Я буду ждать вашего возвращения, — с серьезным видом заявил Зания. — Разве вы не захотите поделиться со мной своими лекарствами?

Анна молча уставилась на него. Она поняла, что, приняв «лекарство», невольно заключила некий договор с этим человеком. Даже не глядя на Стенли, она чувствовала его неодобрение. Она попыталась не думать о том, что сказал бы Майкл, если бы присутствовал при этом разговоре. Ну почему она не замечает, когда наступает подобный момент? Почему она четко понимает, куда ведет выбранная тропа, лишь тогда, когда приходит на место?