За окнами отбушевал закат, и на небо высыпали крупные звезды. Сон не шел, и Дик сидел в библиотеке. После принятия закона о повсеместном развитии книгопечатания она постоянно пополнялась и более не уступала европейским. За толстыми фолиантами и описаниями давних сражений удавалось слегка отвлечься от произошедших событий. Хоть на час почувствовать себя восьмилетним мальчишкой под покровительством Филиппа Доброго.

Дверь неслышно отворилась, Ловелл вошел и остановился подле друга:

– Завтрашний день обещает быть тяжелым.

– Не более прочих, – вздохнул Ричард. – Я не в силах заснуть, Френсис.

Ловелл кивнул. Сейчас, как никогда ранее, хотелось говорить. Рассказать что-нибудь, вызвавшее улыбку на бледном красивом лице короля-рыцаря. И в то же время он не мог произнести ни слова.

– Отчего так? – спросил Ричард через некоторое время. – Те, кого я люблю, либо погибают, либо предают. Уорвик, Джордж, теперь вот Бэкингем… Даже Эдуард сильно изменился в последние годы своей жизни… этот договор с Людовиком…

Друг не упрекал, но Ловеллу показалось, будто король намекает и на его скорое предательство. Именно это заставило виконта шагнуть к Его Величеству и позволить себе бестактность – протянуть руку и сжать его плечо. Под богатой одеждой прощупывались стальные мускулы.

– Ричард, я от тебя не отступлюсь, – наконец прошептали онемевшие губы. – Клянусь! Кровью и честью.

– Я знаю, Френсис, – слабая улыбка на обескровленных губах заставила лорда отступить.

По зале, словно расплескавшееся вино, разлилась неловкость. Ловелл никогда не испытывал сложностей в разговоре. Он с легкостью шутил, признавался в любви и расположении, произносил высокопарные речи. Однако клясться искренне оказалось сложнее в сотни раз.

– Как ты поступишь с заговорщиками? – поинтересовался он, чтобы не молчать.

– Тебя интересует кто-то конкретный?

– Нет, но ты обязан…

Ричард повел плечом и поморщился:

– Крови пролито уже достаточно. К тому же я не воюю с женщинами. Мать Генриха Тюдора, Маргарита Бофорт, графиня Ричмонд, лишится титулов и землевладений. Их я передам ее мужу, лорду Томасу Стенли, так что нуждаться ей не придется. Остальные заговорщики также лишатся имений. Я не могу судить их строже, нежели зачинщицу.

– Кажется, именно эта дама столь не понравилась королеве? – заметил Ловелл.

– Желаешь сказать, мне стоит больше прислушивался к мнению жены? – хитро прищурился Ричард. – Не боишься увидеть во мне второго Эдуарда?

– Нет, – Френсис скривился. Украденная казна и укрывающаяся в Вестминстерском аббатстве женщина беспокоили его. Вудвилл находилась в убежище много дольше приемлемого срока. Ее выдворили бы оттуда по первому же требованию короля. Вот только Ричард III действительно не воевал с дамами, к сожалению всего королевства и злорадной радости преступниц. – Ты никогда не уподобишься брату. У тебя другой недостаток.

Ричард склонил голову к плечу и слегка приподнял бровь. Жест показался вопросительным, растерянным и удивленным одновременно. Таким время от времени представал перед друзьями юный герцог Глостер. Всегда уверенный в себе, веселый, дерзкий, не обремененный грузом предательств и затаенной боли.

– Ты приближаешь к себе людей, окружаешь излишним доверием, а потом испытываешь их верность. Тебе словно интересно поставить подданных перед трудным выбором или искушением и предоставить решать, как поступить в этом случае. Кто-то выдерживает, но многие и ломаются. Ты знал Генри с юности. Мы все его знали как постоянно рискующего игрока. Из двух зол он всегда предпочитал большее! И как ты поступил с ним?! Назначил судьей Северного и Южного Уэльса. Я готов держать пари, Бэкингем опешил уже от того, что не сумел решить, куда следует ехать в первую очередь!

Дик устало провел ладонями по векам:

– Он мог отказаться…

– Ричард, отстрани меня от должности. Ты ждал от него этих слов? Право, друг мой, недалек суд Божий, если ты стал забывать о том, сколь велика людская гордыня.

– Я сам подвержен этому греху.

– И понесешь наказание, – заверил Ловелл. – Но речь не об этом. Какую награду ты приготовил Стенли?..

– Должность лорда-стюарда в парламенте.

– Парламент вскорости придется распустить! Ричард, из всех королей, начиная с Иоанна, ты единственный, кто чтит хартию вольностей. Так не допускай же того, чтобы власть монарха ограничивали люди, подобные Стенли!

Дик поднялся из кресла и с наслаждением потянулся. Первый рыцарь Англии и Европы страдал спиной, поверить в подобное казалось немыслимым.

– Лорд Томас это иное, не тревожься. Я не жду от него верности. Более того, при первой же возможности он предаст меня. Но пока Стенли со мной, королевству не угрожает ничего.

– Роль корабельной крысы, – Ловелл усмехнулся.

– Если угодно.

– В таком случае я стану молить Господа о том, чтобы крыса, сделав пробоину, не поставила ловушку на капитана, после чего сбежала с тонущего корабля.

Ричард в замешательстве посмотрел на друга:

– Анна сказала так же.

* * *

– В отличие от предшественников, король Ричард изображается на монетах анфас, а не в профиль. Вопреки традициям, он не сменил герб, оставшись верным вепрю, – перечислял Ловелл. – Судебная система, парламент, торговля, внешняя политика, образование, налоги…

– И одному Господу известно, что будет дальше, Френсис, – в тон ему заметил Дик.

– Многим это не нравится.

Король удивленно усмехнулся: «Как его преобразования на благо страны могут не нравиться подданным?!»

Ловелл покачал головой. Ричард как бы случайно отвел взгляд в сторону. Сейчас все его мысли занимало другое.

Вскоре Его Величеству предстояла очередная поездка в Миддлхейм к сыну. Разговаривать с Ричардом в эти дни становилось сложно. Король отмахивался от ненасущных дел и все воспринимал с улыбкой, словно уже был далеко от столицы. Эдуарда он искренне любил, но одному Богу известно, чего ему стоили эти встречи.

Принц не желал отпускать родителей. Анна всей душой рвалась к сыну. И все взгляды и мольбы обращались к королю. От него зависело, сколь долго продлится разлука. По традиции престолонаследник жил отдельно от королевской четы. Так было безопаснее.

Новые дети развеяли бы тоску Анны по первенцу, но королева забеременеть более не могла. Сказывалась болезнь, излечиться от которой не представлялось возможным. Придворные начали сплетничать о довольно невыгодном отличии нынешней королевы от предыдущей. Елизавета Вудвилл родила за свою жизнь четырнадцать детей.

По церковному закону король мог развестись с молодой женой после нескольких лет бесплодного брака. Но Ричард III игнорировал это право. О разводе не могло быть и речи. Супругу он боготворил.