„Говорить с Богиней — дело нелегкое, — сказал своей душе Свидетель Телио. — Нельзя стыдиться страха, ведь даже старейшие из Телио дрожат и прячутся, чтобы не видеть Ее лица“.

Немного успокоив свою душу, Свидетель с трудом поднялся на ноги. Каратель Шлорбы сверкал и источал иллюзорные „что-если“. Свидетель склонился перед ним, прикоснувшись пальцами к глазам, ушам, губам и груди. Он выпрямился, ощущая боль во всех суставах, и осмотрел себя. Колени кожаных штанов оказались грязными и потертыми, со следами травяного сока. Ладони были исцарапаны, словно он падал — и держался за камни.

Он снова склонился перед Карателем.

— Да, Мать-Богиня, — тихо произнес он и снова вернулся на свое место наблюдения, уселся и сосредоточился на своих обязанностях.

В гроте было сумрачно. Саксони Белаконто набрала полную грудь теплого воздуха. После пешего перехода от корабля по пропеченной солнцем земле ей хотелось пить, и влажный воздух грота успокаивал раздраженную слизистую носа и горла.

Она несколько раз моргнула, привыкая к полутьме, а потом повернула голову и хмуро посмотрела на своего coпровождающего.

— На этот раз изволь быть убедительным.

Жара не пошла на пользу Джарджу Менлину. Как и дни, проведенные в тюрьме Ворнета. „Кто бы мог знать, — в который раз подумала Саксони Белаконто, — что Джардж Менлин окажется таким мастером скрываться?“ Больше недели ему удавалось ускользать от лучших специалистов Ворнета, а тем временем терпение Саксони Белаконто, и без того напряженное, лопнуло окончательно.

Даже шумная поимка избалованной любовницы Джарджа не заставила его явиться — и Белаконто начала уже подозревать в нем создателя всей хитроумной интриги, в которой Лал сер Эдрет был только пешкой, инструментом, предназначенным для ее убийства.

С той разницей, что она осталась жива, хотя другие погибли, и еще многие были близки к тому. Этого было бы достаточно, если бы Джардж действовал быстро и решительно — однако второго, смертельного удара не последовало. Вместо этого Джардж стал скрываться, а Лал сер Эдрет бежал с планеты, захватив Трезубец, его оператора и свою кузину-дикарку.

И в конце концов Джарджа Менлина смогли отыскать.

— Как, к дьяволу, я могу быть убедительным, — сказал он сейчас, — если им нужен Трезубец, а не я? — Он промокнул угрожающе побагровевшее лицо грязным белым платком и устремил на нее поросячьи глазки, полные почти безумного отчаяния. — Разве вы не слышали, что сказал вождь? — спросил он. — Им нет дела до меня, до вас и до этого проклятого вора. Им интересен только Трезубец и тот тип, который за ним наблюдает.

— Тогда им придется понять, что до меня им есть дело, — огрызнулась она, — как и до вооруженного корабля, который здесь сел.

Менлин шумно вздохнул, а потом поспешно поклонился, застонав от усилий, которых у него это потребовало.

Древний ссохшийся человек в поблекшем зеленом одеянии кланяться не стал. Он стоял в позе терпеливого внимания, дожидаясь, пока Джардж Менлин не выпрямится.

— Доброго солнца, — сказал пришедший мягким бесполым голосом. — Кто явился в Грот Телио?

— Джардж Менлин, — хрипло ответил он и прокашлялся, — Носитель Трезубца. И Саксони Белаконто.

— А где Трезубец, о Искатель? — спросил Привратник без насмешки или гнева.

„Как будто, — подумала Саксони Белаконто, — они не стоят здесь уже третий день подряд, повторяя одну и ту же процедуру“.

— В безопасном месте, — ответил Джардж так же, как всегда. — Возможно ли поговорить с Телио?

— Многие вещи возможны, о Искатель. Джардж скрипнул зубами.

— Я хочу повидаться с Телио, — сказал он неожиданно резко. — Немедленно. Хватит глупостей.

Это было небольшим отклонением от сценария. Если Привратник это и заметил, то никак не проявил. Сам он от своей роли не отклонился.

— Я доставлю твои слова внутрь. Прошу меня подождать.

Дальше, судя по опыту последних трех дней, шло возвращение Привратника, который бесстрастно сожалел о том, что Искателя внутрь провести нельзя. Их пригласят вернуться тогда, когда их прошение достигнет полноты. Что бы это ни означало.

Саксони Белаконто закрыла глаза, думая о Ворнете и обо всех, кто ему служит — ненадежных союзниках, всегда готовых превратиться в хищных волков, стоит только Ворнету пошатнуться.

— Мы своего добьемся, — сказала она, едва узнавая собственный голос. — Сегодня мы не примем от них отказа.

Менлин кивнул и снова вытер лицо, которое из багрового превратилось в серое. Он облизнул губы, словно собирался что-то сказать.

Привратник появился снова.

— Искатель и его спутница будут приняты, — объявил он без всякого выражения. — Прошу идти следом за мной.

Саксони Белаконто даже не сразу осознала, что их впускают без боя — и ей пришлось почти бегом догонять Менлина и Привратника.

Воздух стал прохладнее, холоднее… почти холодным. Привратник все шел и шел, следуя по коридору, которые поворачивали то в одну сторону, то в другую. Спустя пять минут Саксони остановилась.

— Куда ты нас ведешь? — спросила она.

Привратник продолжал идти, не замедляя шага. Джардж Менлин прочистил горло.

— Я… э-э… пожалуйста, Привратник. Моя… нам хотелось бы знать, куда вы нас ведете.

Иссохшая фигура повернулась.

— Вы просили, чтобы вас увидели — и ваша просьба удовлетворена. Вас ведут в Зал Рассмотрения.

— Дорога очень длинная, — не успокоился Джардж. — Разве вам приходится идти так же далеко, когда вы идете о нас доложить?

Привратник почти улыбнулся. Он поднял руки и начертал в воздухе сложный знак.

— Когда становишься старым и много понимаешь, появляются другие способы передвигаться, помимо ходьбы. Сюда.

Он снова повернулся и зашагал дальше. Джардж Менлин двинулся следом.

Спустя секунду Саксони Белаконто тоже пошла за ними. Кипя гневом.

Зал Рассмотрения уходил в бесконечность. Его свод и стены были окутаны тьмой, а центр ярко освещен факелами. Привратник довел их до этого центра и оставил стоять на холодном каменном полу, а сам исчез в тенях.

Слева из темноты цепочкой вышли пять фигур. Все они были облачены в зеленые длинные одеяния с поднятыми капюшонами, скрывавшими лица, с кистями рук, спрятанными в длинных рукавах.

Бесшумно они прошли по камням, выстроились напротив Белаконто и Менлина и одновременно повернулись к ним. Ни одного слова произнесено не было.

Джардж Менлин откашлялся.

— Я — тот, кто приехал и увез Трезубец. Я здесь для того, чтобы потребовать причитающуюся мне дань хезернимом, которую вождь долины отказывается мне выплатить.