Ваше Императорское Величество.

Не могу не повергнуть на благовоззрение Ваше некоторые соображения, которые явились последствием выслушанного мною от Вашего Величества по поводу обер-прокурора Святейшего Синода.

Вашему Величеству известно, что я глубоко чувствую синодальную и церковную нашу разруху и сознаю необходимость приставить к этому делу человека сильной воли и сильного духа. Поэтому всякую перемену в эту сторону я считал бы благом для церкви и России.

Но большою бедою было бы, если бы перемены в столь важной области, как церковная, общество связывало с политикою или партийностью! Поэтому весьма важен выбор минуты для таких перемен.

Между тем вчера, по возвращении из Царского, я узнал, что в городе уже говорят об уходе С. М. Лукьянова и толкуют это, как последствие мер, принятых им против иеромонаха Илиодора.

Сегодня я узнал, что иеромонах Илиодор приезжает завтра в Петербург. Несомненно, что если уход обер-прокурора состоится теперь же, немедленно, то этот дерзновенный монах будет громко приписывать эту отставку себе. Так ее поймут все!

Я считаю самое направление проповеди Илиодора последствием слабости Синода и церкви и доказательством отсутствия церковной дисциплины.

Но при наличии факта, факта возвеличения себя монахом превыше царя, поставления себя вне и выше государства, возмущения народа против властей, суда и собственности, я первый нашел, что если правительство не остановит этого явления, то это будет проявлением того, что в России опаснее всего, проявлением слабости…

Поэтому я Вашему Величеству неоднократно заявлял, что за действия по отношению к Илиодору, в период его открытого возмущения против Синода и даже Вашей царской воли, ответственен исключительно я. Это было известно и С. М. Лукьянову.

Если теперь вся видимость обстоятельства (хотя по существу это и не так) сложится таким образом, как будто С. М. Лукьянов отставлен за Илиодора, то совесть моя будет меня мучить, что я не отстоял его перед Вашим Величеством. Для государственного человека нет большего проступка и большего греха, чем малодушие.

Мое же самое глубокое и искреннее убеждение состоит в том, что интересам Вашего Величества в этом деле будет соответствовать лишь наличие общественного сознания, что решение Вашего Величества о замене обер-прокурора другим лицом принято вне зависимости от обстоятельств преходящих.

Поэтому я думаю, и мнение свое осмелюсь представить Вашему Величеству, что для выполнения угодной Вам перемены, без истолкований, спокойно, без возбуждения, желательно было бы выждать месяца два-три, до весны или начала лета.

Вашего Императорского Величества верноподданный П. Столыпин 26 февраля 1911 г.

ГАРФ. Ф. 610. On. 1.Д. 1352. Л. 10–11 об.

Письмо Николаю II

1 мая 1911 г.

Ваше Императорское Величество.

Вы изволили обратиться к моей совести, и я мучительно в эти дни передумал поставленный мне вопрос.

С одной стороны — упрек, который мне ставят некоторые, что я поддался личному чувству, чувству гнева, а главное — сомнение, что я непрошеною мерою мог поставить Ваше Величество в положение, неудобное по отношению к лицу, сослужившему Вам и России в 1905 г. большую службу.

С другой стороны — государственная необходимость, спокойное течение государственных дел!

Начну с последнего. Когда Ваше Величество повелели мне остаться на моем посту, передо мною во весь рост встал вопрос о непреодолимом препятствии на моем пути, в виде стены, которую я не могу сдвинуть с места. Я разумею искусственную обструкцию, создаваемую мне в Государственном совете. Неутомимая деятельность П. Н. Дурново в этом направлении продолжится, несомненно, и впредь, что доказывается только что появившимся в печати памфлетом против правительства, вдохновленным, по общему отзыву, им.

Все это будет неистощимым источником для постоянного обеспокоения Вашего Величества, так как дела будут задерживаться в учреждении, которое, по природе своей, не должно этого делать.

Кроме этих двух сторон дела, есть еще третья — внешняя.

По моим сведениям, П. Н. Дурново уезжает завтра, в понедельник за границу. Через 2–3 недели сессия Государственного совета заканчивается. Следовательно, оказываемая ему милость не будет иметь реальных последствий. Мера будет понята поэтому лишь как демонстрация, доказательство какого-то нового поворота в политике. При разгоряченности, нервности и Думы и Государственного совета это поведет лишь к новым осложнениям и неприятностям, к колебаниям и по вопросу об окончательном принятии закона, проведенного по статье 87-й.

Поэтому, раз Ваше Величество изволили так милостиво дозволить мне высказать свое мнение не по намерению дела, а по летучей мысли, которая промелькнула в голове Вашего Величества, я, чувствуя, с одной стороны, государственную свою ответственность перед Вами, Государь, а с другой стороны, страшась заграждать от кого бы то ни было, хотя и политического противника, источник милости царской, осмеливаюсь высказать свое глубокое убеждение в том, что мудрое решение было бы отложить вопрос о милости до того времени, когда он естественно возникнет — при возобновлении занятий законодательных учреждений.

Вашего Императорского Величества верноподданный П. Столыпин 1 мая 1911 г.

Простите, Государь, за смелость моего чистосердечного мнения, высказываемого мною по долгу службы и присяги, и верьте, что менее всего хотел бы влиять на свободу Вашего решения.

Г АРФ. Ф. 610. On. 1.Д. 1352. Л. 12–13.

Десять писем Николаю II, по преимуществу посвященных обсуждению финляндского вопроса

Письмо Николаю II

7 января 1907 г.

Спешу доложить Вашему Величеству, что мною только что получены сведения о том, что Н. Н. Герард представляет через генерала Лангофа о назначении в Сенат на должность начальника экспедиции путей сообщения Нюландского губернатора Альфтана. Полковник Альфтан имеет репутацию хитрого и деятельного конспиратора; сепаратисты возлагают на него большие надежды; молва давно намечала его на должность начальника штаба всех мятежных финляндских вооруженных сил; самый выход в отставку Альфтана был демонстративным ответом на упразднение финских войск.

Н. Н. Герард ссылается на ценные работы Альфтана по статистике Финляндии, но его военно-статистический обзор Финляндии был настолько тенденциозен, что его пришлось переработать группе офицеров Генерального штаба под руководством генерала Глазова.

Если даже все это и преувеличено, то все же мне представляется опасным вручать такому человеку управление всеми путями сообщения края, то есть части громадной важности не только в военно-стратегическом, но и в общегосударственном отношении.

Все эти сведения считаю долгом доложить Вашему Величеству до всеподданнейшего доклада генерала Лангофа о назначении Альфтана.

Статс-секретарь Столыпин

7 января 1907 г.

ГАРФ. Ф. 601. On. 1. Д. 2364. Л. 1–1 об. Рукопись. Автограф.