class="p1">Какая мораль? Если бы я начал гипнотизировать своего собеседника, а он – входить в соответствующий образ, вся дальнейшая работа шла по этим рельсам: псевдо-гипноз, псевдо-эмоции, псевдо-результат. Хорошо, что удалось зацепиться за необычность в поведении человека, которая и вывела к живому нерву. Соматика не обманет…

Как из экспозиции сделать возгонку

В погоне за своими экспериментальными целями я стал пытаться удлинить экспозицию, которая теперь представляла не только сам приступ, но и его дальнейшее усиление до абреактивных форм. Процесс происходит по принципу постепенного закипания воды с кульминацией в виде откровения, то есть открытия амнезированных пластов памяти. Они, как правило, хранят не только недостающие звенья психотравматической цепочки, но и информацию для терапевтического «инсайта» – новой информации, позволяющей переосмыслить травматическое событие. Таким образом, экспозиция у меня превратилась в некий канал с частотой патогенного воспоминания. Оно, как правило, заблокировано в недрах памяти, но метод психологической возгонки позволяет почти мгновенно выйти на него и спокойно приступить к терапии.

ПАРА ПРИМЕРОВ «ВОЗГОНКИ»

Мой пациент находился в процессе коррекции с хорошей динамикой, когда я почувствовал, что эффективность работы стала снижаться. Как будто мы во что-то уперлись. Решил предложить ему посмотреть провоцирующее видео с насилием над животными (знаю, что с детства любит собак и прочую живность). Увидел, как он эмоционально закипает, и на этой волне помог ему регрессировать в младенческой возраст. Открылась картина, когда бабка в очередной раз перечит деду, а тот в приступе бешенства хватает подвернувшегося под руку котенка и разбивает его об стену. Бабка сразу же бросается к свидетелю этой сцены – ошеломленному внуку, выводит его из комнаты, успокаивая и наставляя, что ничего не произошло, что не надо об этом думать и т. д. Насколько сильным был застрявший в голове образ, говорит тот факт, что на его выражение моему пациенту потребовалось порядка десяти минут. Все это время он плакал.

Другой пример связан с женщиной, пришедшей на прием по интимным вопросам. Во время одного из сеансов я случайно выявил бессознательный автоматизм в отношении к слову «педофил». Стал выяснять. Оказалось, ничего связанного с педофилами и педофилией, в ее жизни не было, и у знакомых тоже. Тогда стали смотреть видео с новостями о маньяках-педофилах. Появилось напряжение, которое я подхватил, стимулируя регрессию в прошлое. Так мы оказались в семилетнем возрасте, когда девочку-первоклашку трогает за все места ее двоюродный брат, одиннадцатилетний подросток. Он говорит ей, чтобы молчала, «а то хуже будет». И так продолжалось несколько месяцев. Открывшаяся психотравма позволила моей пациентке понять, почему ей не нравилось, когда муж прикасался к эрогенным зонам. Впрочем, главный эффект от «возгонки» оказался в другом – открылся целый пласт патогенных воспоминаний, которыми был нашпигован тот год. Мы их все разрядили, и психика женщины постепенно вернулась в норму.

«ЗЕРКАЛЬНАЯ ФОБИЯ»

Женщина бальзаковского возраста обратилась с банальной проблемой: беспокойство по поводу морщин. Казалось бы, любая женщина, наблюдая признаки старения, испытывает беспокойство. Но женщина была непростая – психиатр с 20-летним стражем. Она уловила в своих реакциях невротическую составляющую и сочла за благо обратиться к специалисту.

Я тоже ничего не понимал – первые три сеанса дали нулевой эффект. Выяснилось, что ни увядание плоти, ни одиночество, ни прочие перспективы старения ее абсолютно не трогали. Я был сбит с толку. Решил прибегнуть к фирменному приему: поискать смежные страхи. Дело в том, что всякое расстройство, кроме прямого диагноза, имеет некие сопутствующие отклонения. Они, как правило, носят характер непереносимости и на первый взгляд никак не связаны с основным мотивом заболевания. Единственное, что можно утверждать наверняка о таких фобиях, так это то, что они всегда есть – как тень, как отражение расстройства. Я этот синдром про себя так и окрестил: «зеркальная фобия».

Для психотерапевта «зеркальная фобия» хороша тем, что она корнями уходит в ту же психотравму, что и основное расстройство, но отличается тем, что «зеркальная фобия» всегда эмоционально заряжена. Иногда настолько, что представляет собой портал в тот памятный день, когда жизнь человека разделилась на «до» и «после». У моей пациентки «зеркальная фобия» была, и она проявляла себя как иррациональный страх зеркал. Я устроил экспозицию, и моя пациентка, словно вспыхнув от своего отражения, мгновенно регрессировала в далекое прошлое. А там – бабушка. Строгая, но любящая. Она для внучки – все. Так вот эта бабушка боялась впасть в слабоумие, и ходил слух, что умерла она, выпив горсть таблеток. Все это я узнал, наблюдая за пребыванием моей пациентки в семилетнем возрасте возле любимой бабушки. И я понял, она пропиталась духом суровой старухи, а семейная легенда о ее последнем земном поступке – это психотравма, которую я тщетно пытался искать в физическом старении. А старение для моей пациентки означало совсем другое – скатывание в безумие!

Теперь я знал, что делать. После двух сеансов расстройство покинуло мою пациентку. Она была совершенно здорова, что показали все тесты.

Часть 4

Эмоциональнообразная гипнотерапия и терапия потерь

Глава 1

Ключевые идеи образной гипнотерапии (за основу взят подход Николая Дмитриевича Линде [35])

Принципы, на которых основывается метод образной терапии.

Эмоционально-образная коррекция включает 10 пунктов, который каждый специалист должен знать наизусть.

1. Чувство, вызываемое психосоматическим приступом, есть запутавшаяся, не нашедшая выхода психическая энергия.

2. Главный критерий достоверности наблюдаемого чувства – его телесное выражение.

3. Переживание через образ убедительнее слов. Образ легче приводит к инсайду. Изменения образа хорошо доказуемы.

4. Визуальное проецирование образа расстройства создает диссоциацию (расщепление) психики собеседника на его личность и на переживаемое им чувство. Это делает понятным процесс оздоровительных изменений.

5. Символизация чувства материализует его, превращает в предмет, которым собеседник может манипулировать, тем самым открывая в себе возможность противодействия ему (болезненному чувству) как реальному фактору.

6. Образ дает терапевту представление о существе проблемы, он понимает его смысл и находит свое, творческое решение.

7. Фундаментальные образы отражают подсознательные процессы, содержание которых напрямую изменяется посредством терапевтического воздействия на эти образы.

8. Инструментарий терапевта – оригинальные приемы работы с образами. Эти наработки позволяют ему достигать быстрых и эффективных изменений.

9. Ход трансформации образа психосоматического расстройства позволяет контролировать результативность терапии вплоть до полного решения проблемы.

10. Результат образной терапии закрепляется соматизацией, чтобы собеседник отождествлял себя с достигнутым психологическим состоянием.

Правила терапии: спонтанность, постепенность, тщательность, системность.

• Спонтанность. Образы собеседник не придумывает, а позволяет им появиться, как бы нелепо они не выглядели.

• Постепенность. Мы всегда