— Сочувствую… — Уэнди не смогла найти других слов.

— Марк, мой жених, он молодец. Остался рядом. Если подумать, вел себя по-геройски. Я была красивой — теперь-то можно сказать, в нескромности уже не обвинят. Да, красивой. А он — страшно симпатичным. Но не сбежал. Хотя тоже стал отводить взгляд. На такое не подписывался. — Криста умолкла.

— В чем же дело?

— Я заставила его уйти. В тот день я по-настоящему поняла, что такое любовь. Все осколки не причинили столько боли… но я любила Марка достаточно сильно — меня хватило его прогнать. — Она отхлебнула чай. — Остальное, пожалуй, и так понятно. Семья Тернбола заплатила за молчание. Вы, наверное, решили — круглая сумма? Все лежит в фонде, перечисляют каждую неделю. Заговорю — денег больше не увижу.

— Я никому не скажу.

— Думаете, меня это волнует?

— Не знаю.

— Нисколько. У меня скромные запросы. Живу по прежнему здесь. Одно время работала на Слотника, но уже не с детьми — те боялись лица. Стала его помощницей. Он умер — преемник Пашаян, спасибо ему, предложил ту же должность. Теперь у Луиса Шефа. А деньги в основном отдаю на благотворительность.

Помолчали.

— Так при чем тут Дэн? — спросила Уэнди.

— А как вы сами считаете?

— Видимо, тоже приходил сюда тем вечером?

— Они все тут были. Все пятеро. Это я потом узнала.

— Как?

— Дэн рассказал.

— А Фил взял всю ответственность на себя?

— Да.

— Почему?

— Видимо, считался за главного. Хотя, возможно, дело не только в этом. Он — богатый, остальные — нет. Мог подумать: зачем сдавать друзей?

«Резонно».

— Значит, Дэн вас навещал?

— Да.

— Для чего?

— Поддерживал. Мы беседовали. Страшно переживал из-за случившегося, из-за того, что сбежал. Когда явился в первый раз, я взбесилась. Потом мы стали друзьями. Часами разговаривали за этим самым столом.

— Вы же говорите, что взбесились.

— Поймите, в тот вечер я потеряла все.

— И имели полное право злиться.

На лице Кристы возникла улыбка.

— А, понимаю…

— Что именно?

— Дайте угадать: злилась, сходила с ума от ярости, всех ненавидела, поэтому готовила месть. Двадцать лет вынашивала планы и нанесла удар — так вы полагаете?

Уэнди пожала плечами:

— Похоже, их карают.

— А я, значит, главный подозреваемый? Тетка со шрамом и топором за пазухой? Смахивает на фильм ужасов… — Криста вновь склонила голову. — Хотите выставить меня злодеем?

— Вообще-то нет.

— И еще кое-что.

— Да?

Криста развела руками. Очки не помешали слезинке скатиться с единственного уцелевшего глаза.

— Я их простила.

Настала тишина.

— Всего лишь мальчишки, играли в охоту за трофеями. Они не хотели меня ранить.

Вот она — мудрость простого слова, истина, которую чувствуешь по голосу и ни с чем не спутаешь.

— Мы живем в этом мире, сталкиваемся с другими людьми… Именно сталкиваемся — и потому иногда причиняем боль. Они лишь хотели стащить те дурацкие трусы, но все пошло не так. Я их ненавидела. Недолго. Сами подумайте — чего ради? На ненависть уходит столько сил — вцепишься в нее и упустишь более важное, разве нет?

Уэнди почувствовала, как подступают слезы, схватила чашку, отпила. Мятный чай приятно растекся по рту. «Отпусти свою ненависть» — что на такое ответишь?

— Возможно, тем вечером они навредили кому-то еще.

— Вряд ли.

— Или кто-то решил отомстить за вас.

— Мама умерла, — сказала Криста. — Марк счастлив в браке с другой. Больше некому.

Тупик.

— Что сказал Дэн, когда пришел в первый раз?

Криста улыбнулась.

— Это останется между нами.

— Но должна же быть причина, по которой их губят?

— Так вот какой у вас повод прийти ко мне — хотите спасти их жизни?

Уэнди промолчала.

— Или совесть мучает, поскольку нечаянно подставили невинного человека?

— Пожалуй, и то и другое.

— Надеетесь получить прощение?

— Надеюсь получить ответы.

— Хотите мое мнение?

— Да.

— Я неплохо знала Дэна.

— Похоже на то.

— Вот за этим столом мы обсуждали все. Он рассказывал о работе, о том, как встретил Дженну, о том, как винил себя в развале брака, о том, как сохранил дружбу с женой. А еще о своем одиночестве — тут мы хорошо друг друга понимали.

Уэнди ждала. Криста поправила очки, словно желая взглянуть гостье прямо в глаза.

— По-моему, Дэн Мерсер не был педофилом. И по моему, никого не убивал. Да, Уэнди, я считаю, что вы погубили невинного человека.

Выйдя из темной кухни на лужайку перед домом, Уэнди заморгала и стала смотреть на студентов, гулявших по солнечной улице. Они проходили тут каждый день, но, вероятно, не догадывались, какая тонкая линия отделяет их от женщины со шрамом.

Уэнди постояла еще немного, подставив лицо лучам, но глаз не закрывая. Потекли слезы. Черт возьми, как хорошо.

Криста Стоквелл простила своих обидчиков. Уэнди отогнала напрашивавшиеся выводы и параллели с ее собственной историей и задала себе более актуальный вопрос: если главная жертва простила и забыла, то кто не смог?

Заглянула в телефон — снова сообщения от журналистов. Даже прослушивать не стала. Пропущенный вызов от Попса. Перезвонила. Тот взял трубку мгновенно.

— Толпа журналистов — идут один за одним.

— Знаю.

— Понимаешь, почему я против запрета на оружие?

Кажется, впервые за целую вечность Уэнди рассмеялась.

— Так чего им надо?

— Кто-то распускает обо мне слухи.

— Например?

— Например, о том, что я сплю с боссом. Ну и тому подобное.

— Им-то какое дело?

— Видимо, какое-то есть.

— А это правда?

— Нет.

— Черт.

— Н-да. Сделаешь одолжение?

— Вопрос риторический.

— Я тут крепко влипла. Похоже, за меня взялись.

— Зато я вооружен до зубов.