Теперь, глядя в окно на старенький автомобиль, он все более убеждался, что решить дело может сам. Достаточно просто приехать к Флярковскому и сказать: «Я готов переоформить опекунство на вас, никакие концерны и деньги на счетах вашего брата мне не нужны. Но пусть Олежка живет в моем доме, вместе со мной и с женщиной, которая станет ему второй мамой, и с девочкой, которая будет ему сестрой». Илья, конечно, не сразу, но признается, что пошел на крайний шаг из-за отчаяния или временного помутнения рассудка, вызванного крушением всех его надежд и планов, а потом согласится, попросит Олега держать все в тайне, вызовет своих юристов, и они составят документы, которые Иванов подпишет, заберет Олежку, Настю и Лерочку, и они вернутся домой и начнут жить счастливой семейной жизнью.

Олег все это представлял себе так явственно, что постепенно тревога уходила, оставив место лишь нетерпению и ожиданию скорейшей встречи с любимыми людьми.

Он даже Кристине сказал, что решит все сам и очень быстро.

– Каким образом? – поинтересовалась она, глядя ему в глаза, словно пытаясь узнать ответ по его взгляду.

– Поеду к Флярковскому и договорюсь. Ведь никто и не сомневается, что это дело его рук. Скажу, что отказываюсь от всяких денег, от опекунства, а взамен пусть он мне вернет их всех.

– Тебе надо отдохнуть, – предложила Кристина, – поспишь, легче будет. А к тому времени, когда проснешься, Сережа уже все закончит. Ведь он только этим и занимается. Вот недавно звонил, интересовался бывшей свекровью Насти.

– Зачем ему? – не понял Иванов. – Ведь мы с ним оба считаем, что это Флярковский все организовал.

Приближался вечер, и ожидание стало совсем невыносимым. Когда на двор спустились сумерки, Иванов сказал:

– Пойду с Кубиком погуляю. Проветрюсь, глядишь, легче станет.

Сергей интересовался не свекровью Насти, а ее бывшим мужем. От Олега он слышал, что у того имелись какие-то нелады с законом. Из милицейской базы данных он узнал, что Роман Аркадьевич Гречин был трижды судим. И каждый раз за мошенничество. Один раз, правда, отделался условным сроком, зато два последующих приговора были вполне реальными: первый раз он освободился как раз перед знакомством с первокурсницей Настей, а второй раз вышел на свободу менее года назад. Отсидел четыре года из назначенных судом семи. Срок этот он получил за то, что открыл липовое представительство завода «КамАЗ» и предлагал предприятиям и организациям грузовые машины с конвейера по сниженным ценам, получал предоплату и обещал в скором времени поставку. За два месяца он «продал» таким образом около тридцати машин, а потом исчез. Взяли его в московском казино «Золотой дракон» за драку, вернее, его спасли тогда, потому что били как раз Романа Аркадьевича, которого опознал один из посетителей и жестоко измолотил в мужском туалете, причем бил его головой о корпус автомата для продажи презервативов.

Вряд ли мелкий мошенник решился бы на серьезное преступление, но проверить его необходимо. Васечкин направлялся к бывшей свекрови Насти, когда ему позвонил Сошников.

– Бросай все, – сказал Костя, – и дуй на Приморский проспект: кажется, взяли Алиходжаева. Он в двадцать пятом отделе, надо успеть допросить его, пока об этом не узнал Бергамот.

– Как его взяли? – спросил Сергей.

– На въезде в город на посту ГИБДД машину остановили для проверки, сотрудник опознал его по фотороботу, сообщил, дорогу перекрыли. Сопротивления он оказать не успел, только в машине был еще один человек, которому удалось все-таки скрыться.

– Если кому-то и удалось скрыться, то им мог оказаться только Алиходжаев.

– Там все быстро произошло: светофор поставили на красный, мгновенно образовалась пробка, машина оказалась блокирована другими автомобилями, да и СОБР сработал четко – он даже пистолетом не успел воспользоваться.

– Сомневаюсь я, – ответил Сергей. – Ведь кто-то все-таки ушел.

– Ну вот, – произнес Илья Евсеевич, доставая из открытого сейфа портфель и кладя его на стол, – здесь ровно шесть миллионов семьсот тысяч евро пятисотками – сто тридцать четыре пачки. Сегодня утром в банке получил под расписку. Такие деньги и каким-то уродам отдавать.

– Надо отдать малое, чтобы получить большее! – заметил Менжинский.

– Тебе легко говорить, Леня, ты таких денег сроду в руках не держал.

– Теперь подержу немного, – спокойно ответил Менжинский.

Флярковский открыл портфель и посмотрел на пачки фиолетовых денег.

– Даже в глазах рябит, – вздохнул он. – И все за какого-то пацана.

Он тяжело опустился в кресло.

– Леня, а ты не думаешь, что нас могут кинуть? – спросил он. – Возьмут деньги, а пацана не отдадут, а потом тело найдут где-нибудь.

– Думаю, что подобный вариант исключать нельзя, но у меня все под контролем. А потом, ежели что случится, это вам на руку.

Илья закрыл глаза и после некоторой паузы произнес, оставаясь все так же сидеть неподвижно и не открывая глаз:

– А ты циник, Леня.

– Я просто знаю жизнь и людей, к тому же умею просчитывать варианты. Завтра ваш племянник будет здесь. Людей у меня хватит, чтобы все провернуть как положено и без всяких «если». Ментов я в это дело не посвящаю: всякая утечка информации только повредит делу.

Флярковский открыл глаза.

– С докторишкой что делать будем?

– То, что решили. Потом спишем на похитителей. Хотя лучше устроить несчастный случай. Но, думаю, он и так откажется от ребенка.

– От ребенка – возможно, но от миллиардов никто не отказывается.

– Успокойтесь: концерн без одной минуты и так уже вам принадлежит, все деньги Бориса тоже ваши. Не беспокойтесь, я все сделаю в лучшем виде.

– Не сомневаюсь, – произнес Илья и кивнул головой. – Верю в твой профессионализм. Только скажи мне, сколько рассчитываешь получить за свою помощь?

– Это моя работа.

– Сколько ты хочешь получить за свою работу? – повторил Флярковский.

Менжинский посмотрел внимательно на Илью.

– Ровно столько, сколько заплатите. Но если честно, то я хотел бы рассчитывать еще на место в правлении концерна. Скажем, заместителем председателя по вопросам безопасности.

– Я и так хотел предложить тебе эту должность.

– Первого заместителя председателя правления.

– Без вопросов. После окончания всех нынешних дел подготовим решение о твоем назначении. На следующей неделе вернемся в Москву уже насовсем, получишь свое кресло в своем кабинете. А я, пожалуй, съезжу куда-нибудь отдохнуть.

– Скажите куда, и я все устрою. Соню с собой возьмете?

Илья Евсеевич усмехнулся, дернул головой и промолчал.

– Я спросил что-то смешное? – поинтересовался Менжинский.