Как бы то ни было, проблема с нагреванием воды благополучно разрешилась, и я вышла во двор. После теплоты «бани» вечерняя свежесть чувствовалась ощутимее, еще не темнело, но дневной свет обрел рассеянную мягкость, обещавшую скорые сумерки.

Я присела на лавочку, облокотилась на теплую стену и прикрыла глаза, наслаждаясь заслуженными минутками покоя. Неоспоримое достоинство Артаксара — отсутствие надоедливых мух и комаров — пришлось как нельзя кстати. Минутки покоя длились, однако, недолго. Доносившийся из помывочной веселый плеск сменился куда менее веселой руганью, громыханием и еще более усердным плеском.

«Что-то у них там случилось? Неужели весь заряд в камушках кончился, и вода ледяной сделалась?» — озадачилась я, но врываться в мокрый мужской коллектив не стала. Коль криков боли нет, как-нибудь обойдутся, а если не обойдутся, то позовут.

На всякий случай я крикнула:

— Гиз, все в порядке?

Секундное молчание, последовавшее за вопросом, сменилось осторожной фразой:

— Не совсем.

Фаль, изнемогающий от желания познать истину, какой бы неприглядной она ни была, метнулся маленькой кометой по направлению к махонькому банному окошечку. И тут же, разглядев подробности, рассыпался искристым смехом.

— Помощь нужна? — на всякий случай осведомилась я, и два ответа на сей раз прозвучали не в унисон. «Наверное!» — от Гиза. «Обойдемся!» — из уст Киза.

— Они зеленые, Оса, все-все зеленые и розовые! — восторженно сообщил мне маленький сплетник. Короткий разговор за стенами на повышенных тонах закончился вопросом моего киллера:

— Ты знаешь, как пятна от травы сводить?

— Э-э, хозяйственным мылом, нашатырным спиртом или бензином, — поделилась я нехитрым девичьим секретом. А кто в детстве не пачкался? Это пацанам хорошо — сбросил грязное, мать постирает, а мне свои же художества лично исправлять приходилось регулярно. Да это и справедливо: любишь кататься, люби и саночки возить.

— А магией? — с проблеском надежды (раз уж я столько методов знаю, то и волшебством подходящим владеть могу) уточнил Гиз.

— Магией еще не пробовала, что у вас там стряслось? Чего Фаль твердит про зеленое и розовое? — озадачилась я, радуясь уже тому, что речь не зашла о голубом.

Новый взрыв ожесточенного плеска воды сменился яростным шорохом одежд, и дверь скрипнула, отворяясь. Фаль восхищенно закувыркался в воздухе, я закусила губу, чтобы не заржать в голос. Темные волосы моих телохранителей приобрели чудесный розовый отлив, а кожа дивную зеленцу. Кажется, молодые листики такого цвета бывают у березки по весне. Лица оставались почти белыми, а вот шеи и руки имели более интенсивную окраску.

— Сухие травки из одной коробочки в воду для аромата добавили, — скрипнул зубами Гиз и ласково покосился на брата, четко давая понять, чья была инициатива разнообразить мытье ароматерапией. Да, бедолаги точно никогда не были в русской бане, а то бы знали, что траву бросают на раскаленные камни, и она пахнет, когда нагревается.

— Так вот зачем еще камешки, — запоздало догадалась я и просветила цветных кавалеров насчет запахов.

— Ты сможешь убрать это? — Киза передернуло, не знаю уж, от чего больше — от необходимости просить меня или от любви к обретенному оттенку кожи и волос.

— Постараюсь, надо подумать как.

Я присела на лавочку, где парой минут раньше ловила лучики закатного солнца. Футарк начал привычный танец перед мысленным взором: яркие, четкие, прекрасные, светящиеся изнутри энергией руны. Да, чистящих заклятий из них составить не было возможности, или у меня не нашлось подходящей идеи. А вот если поступить иначе, воззвать к руне райдо — дороги в значении времени, указать обратное направление, добавить лагу как указатель воды — источника обретения проблемы, и руну здоровья. Конечно, цветная кожа — не болезнь, но ведь смысл, вкладываемый в заклятие, во многом зависит от желания, его творящего. Если я посчитаю «цветность» — недостатком, то составленная рунная вязь ее уберет. Теперь самое главное — убедить себя, что зеленая кожица и розовые волосы не есть шарман, и вперед!

Я послюнявила палец (пусть вода присутствует в заклятии физически) и вывела на Гизе пробную строчку рун.

— Поможет? — неуверенно уточнил мужчина.

— Уже, — хмыкнул Киз удивленно и даже, вот не вру, с налетом восхищения, и тут же уточнил: — А слюнявить обязательно?

— Нет, слюнявят только любимых мужчин, — буркнула я и сходила окунуть пальцы в банный ручеек.

То ли водичка в ручье до сих пор хранила остаточные следы краски, не видимые самому зоркому оку, но существенные для наведения заклинания, то ли что-то просто банально не сработало, а только Киз, вернув себе типично смугловатую без зеленцы кожу полевого работника, сохранил очаровательный цвет волос. Нет, откровенно розовый отлив исчез, лишь под определенным углом зрения на ставших более темно-рыжими волосах киллера появлялся рассветный просверк.

— Лучше не выходит, — откровенно оценила я недоработку, умолчав о том, что мне эта самая недоработка кажется весьма привлекательной эстетически. Ну подкрасили малость хаер, пусть походит, пока не отмоется или новые волосы не отрастут. Это же не на века. Зная на собственной шкуре, вернее, волосяном покрове, насколько быстро смываются всякие оттеночные шампуни, могла сказать, что даже не на годы и месяцы. Вряд ли артаксарские растительные красители обладают повышенной суперстойкостью, веками культивируемой исключительно ради того, чтобы напакостить вредному убийце.

— Недоучка, — мрачно проронил Киз, совершенно не оценивший прелестей оттенка.

— Без квитанции никакие претензии к химчистке не принимаются. И вообще, я не волшебник, я только учусь, и кое-кого лечить не набивалась, сам просил и теперь вместо «спасибо» разбор полетов устраивает. В следующий раз, прежде чем вмешиваться, я с тебя расписку брать буду об отсутствии претензий! — спокойно ответила я критику и, не удержавшись, прыснула: так ярко нарисовалась мне картинка возможного «следующего раза».

Именно ее я и не преминула расписать возмущенному Фалю, собравшемуся высказать и выказать Кизу все, что думает о его привередливой светлости. Лучше пусть малыш смеется, чем чего-нибудь эдакого колданет, вон как пыльца на крылышках заблестела.

А представился мне киллер, висящий над пропастью и пытающийся высвободить одну судорожно сжатую на жалком кустике травы руку, чтобы поставить автограф под соглашением об оказании помощи. Я же все не торопилась втягивать бедолагу в свои дела, то один пункт переделывала, то другой. Гиз, неодобрительно косившийся на брата, но не желавший затевать прилюдных разборок, усмехнулся. Я ответила ему улыбкой и зевнула. Долго злиться — только свои нервы трепать, к тому же злиться на правду — вообще себя не уважать. Да, я еще не слишком хорошо с рунами обращаться умела. Но так ведь опыт, он сын ошибок трудных, а я рисковать, чтобы не страдали те, на ком новое пробую, никогда не хотела без крайней нужды.