– Не бойся, дядя Никифор, – успокоил купца Мишка, – мы все по очереди так стояли, как видишь, дырок на нас нет. Роська, готов? Первый – слева от головы. Бросаю!

На первых двух бросках Роська моргал, потом собрался и стоял совершенно спокойно, только на лбу выступили капли пота.

«Есть характер у парня, впрочем, жизнь его пообтесала, без скидок на возраст. Никифор на Вислу ходил пять лет назад, значит, в том бою Роське лет семь было. Как он на той ладье оказался? Впрочем, тут кого ни возьми, на основе биографии авантюрный роман писать можно. Один Ходок чего стоит!»

– А вот и музыка пожаловала! – торжественно возвестил Ходок. – Здорово, Своята! Подзаработать хочешь?

«Художественный руководитель ансамбля» тощий, кривобокий и сильно прихрамывающий дядька, производил впечатление отнюдь не музыканта, а скорее злодея с садистскими наклонностями. И голос у него оказался под стать внешности – злой, каркающий.

– Это смотря сколько положишь, Ходяра, пока что на сегодня ты нас без заработка оставил. Только народ на торгу нас послушать собираться начал, а тут к тебе иди!

– Ага! Так бы ты и ушел, если бы слушателей набралось. Впустую дудели, как и вчера. Но если ты такой гордый – вот тебе веверица за беспокойство и топай назад, других найдем!

– Засунь свою веверицу знаешь куда… Говори: зачем звал?

– А зачем тебя звать можно? Не на рожу же твою любоваться! Играть будешь. Здесь – под крышей, с удобством, не то что на торгу.

– Свадьба, что ли?

– Нет, похороны. Покойникам, вишь, сплясать напоследок захотелось.

– Тьфу! Балаболка ты, а не Ходок! Дело говори!

– Не, Своята, передумал я, ты своей рожей мне всех зрителей распугаешь, бери веверицу и проваливай!

«Худрука» аж затрясло от злости, казалось, еще немного – и он бросится на Ходока с кулаками.

– Кончай изгаляться! Говори: зачем звал?

– А ну-ка утихни! – Командный голос у Ходока был поставлен что надо, Своята даже голову в плечи втянул. – Ты не в кабак пришел! Вот хозяин Никифор Палыч стоит, ты даже поздороваться не подумал! Еще про работу ничего не знаешь, а уже про плату толкуешь! На хрен ты такой здесь нужен?

Своята сразу же заметно притих, сдернул шапку, поклонился Никифору:

– Здрав будь, Никифор Палыч, не серчай, не заметил тебя сразу. Чего пожелаешь? Мы всякую музыку играть можем: хочешь – веселую, хочешь – жалостную, ежели в застолье…

– Играть будешь то, что вот они тебе скажут. – Никифор указал на Ходока и Мишку. – Играть будешь здесь каждый день с завтрашнего дня. Ученики княжих ратников будут представлять воинское учение, зрителей пускать будем за плату. Твоя доля с той платы – двадцатая.

– Пятая!

– Пшел вон!

– Седьмая!

– Сенька! Зови холопов, гоните их в шею!

– Десятая, хозяин, помилосердствуй, мне же музыкантов кормить надо!

– На торгу ты за неделю не заработаешь того, что здесь задень…

Пока шла торговля, Мишка рассматривал «ансамбль», благо музыканты держали инструменты в руках и было сразу понятно, кто на чем играет. У двоих пареньков, по виду его ровесников, были костяные рожки, у третьего – деревянная флейта или что-то на нее сильно похожее. Дядька средних лет приволок здоровенную деревянную трубу, видимо предназначенную исполнять басовую партию, а у молодого парня, Мишка чуть не сел от удивления, оказался ксилофон – закрепленные на раме деревянные плашки разного размера. Сам «худрук» держал под мышкой бубен, и что-то еще круглое было у него в мешке.

Вид у музыкантов был весьма потрепанный и откровенно голодный. То ли дела шли неважно, то ли «худрук» был скупердяем, а скорее всего – и то, и другое.

Мишка подошел к оркестру, поздоровался, в ответ получил торопливые униженные поклоны.

«Да, ребята, чувствуется, затюканные. Начальник у них – еще та сволочь. Может, из-за его дурного характера и бедствуют? Актер все-таки должен быть легок в общении, весел, насколько можно, симпатичен, а на этого смотреть тошно. Надо их подальше от зрителей посадить, чтобы… как в настоящем цирке! Как же им про музыку-то объяснять? Может, сами сообразят?»

– Я не знаю, что вы умеете играть, – обратился Мишка к музыкантам, – поэтому давайте так: я буду показывать, что мы делаем, а вы подбирайте к этому музыку. Понятно?

– Понятно, хозяин, подберем.

– Я не хозяин, ну ладно, неважно… Вот смотрите для начала.

Мишка вытащил кинжалы и принялся жонглировать. Музыканты обернулись на Свояту, видимо темп обычно задавал своим бубном он, но «худрук» был целиком поглощен процессом торговли. Дядька с трубой взял руководство на себя.

Бу-бу-бу-бу – загудела труба, точно поймав ритм полета кинжалов, тут же вступили рожки, затянув что-то протяжное, но это оказалось лишь звуковым фоном. Флейтист некоторое время помолчал, потом, переглянувшись с хозяином «ксилофона», заиграл что-то веселое, снайперски попав в настроение полета клинков, тут же вступил «ксилофонист». Получилось просто здорово!

– А ну кончай! Мы еще о цене не договорились! – Своята орал препротивнейшим голосом, музыку как ножом обрезало. – Эй, сопляк! Ты, который с ножами, а ну отойди!

– Я тебе не сопляк, а Михайла Фролыч! Понял, пень корявый?

– Ой, неужто боярин? – Своята являл собой воплощение сарказма. – А может, князь? Я-то и не разобрал сослепу!

– Я – княжий ратник в восьмом колене! Андрей, объясни ему!

Немой ухватил Свояту за шиворот и, приподняв в воздух, крепенько встряхнул. Мишка подскочил к нему, глянул в наливающееся кровью лицо:

– Еще раз вякнешь, пес, уши до жопы натяну! Понял?

– Эк-кх-кх… – «Худрук» задыхался, пытаясь дотянуться ногами до земли, но Немой, без всякого видимого усилия, продолжал держать его на весу.

– Понял или не понял?

– Д-д…

– Отпусти его, Андрей.

Своята коснулся ногами пола и судорожно втянул в себя воздух. Мишка дождался, пока «худрук» продышится, и снова повторил вопрос:

– Понял или не понял?

– Понял…

– Как меня звать?

– Михайла Фролыч.

– Иди торгуйся дальше, а мне не мешай.

– Кхе!

Мишка совсем забыл про деда, спокойно сидевшего все это время в уголке, даже, кажется, подремывавшего. «Кхе!» было явно одобрительным. Тут же последовало и подтверждение от дядьки Никифора:

– А внук-то у тебя, Корней Агеич, себя понимает…

– Дык, воспитываем, Никеша. Кхе! Воспитываем, как же без этого?