Можете говорить что угодно насчет курения, что это скверная привычка, что курение убивает. Знаю я все это, слыхал не раз. И все, что могу сказать в ответ, – это то, что иной раз все эти предупреждения не имеют ровно никакого значения. Если бы я не был заядлым курильщиком, этот момент был бы самым подходящим, чтобы начать смолить. Только вот где здесь, черт побери, можно купить сигарет?!

Пять минут спустя самая худшая часть грозы закончилась. Элкленд все еще стоял спиной ко мне, но теперь был не так напряжен и, судя по его виду, уже не так сильно старался взять себя в руки одним только усилием воли. Он упер руки в боки и слегка осел, расслабился, опустил голову. Я закурил еще одну сигарету из последних оставшихся, сожалея, что у меня нет таких, чтобы были в ярд длиной.

Ничего другого мне по-прежнему делать не оставалось. Вряд ли стоит сочувствовать парню, обнимать его за плечи, когда он только что прошел сквозь такое. Сказать «Эй, расслабься»? Не годится. Монстры в Джимленде все персонального типа. Я пытался вам это объяснить, как-то интерпретировать доступным способом. Монстр, это чудовище, ничего не значило для меня самого, оно даже могло не иметь никакого отношения и к тому, что чувствовал сам Элкленд. Это был монстр Элкленда, а вам ни за что не понять до конца боль и страдания кого-то другого. Когда человек видит нечто в этом же роде, когда у него кишки выворачиваются наизнанку, ему вовсе не нужны утешения кого-то постороннего. Они для него ничего не значат.

Мозг человека как пруд с водой: все время, пока вы растете и стареете, идет дождь, пруд наполняется, становится глубже и выглядит совсем спокойным; лишь иногда какая-то шальная мысль или импульс показывают, насколько он глубок, но это случается редко.

Но внизу, в самой глубине, прямо у дна – там может что-то лежать: нечто, что умерло давным-давно, нечто сгнившее и разложившееся, и оно противоречит первому впечатлению от спокойной поверхности этого пруда. Элкленд только что видел пузыри, поднимающиеся со дна, почувствовал запах разложения, а когда такое случается, вам вовсе не нужно, чтобы кто-то подходил к вам слишком близко, не то они могут тоже учуять этот запах.

Посему вместо утешений я занялся собственными делами и устало вытащил на поверхность мысли о следующем этапе наших похождений. Всегда ведь впереди имеется этот следующий этап, каким бы он ни был, и я как раз такой человек, который всегда об этом размышляет.

В любой другой день, в любое другое время замок, стоящий на незначительном расстоянии от нас, показался бы весьма странным и таинственным. Сегодня же, сейчас он выглядел как неплохое местечко для проживания. Его нижняя колоннообразная часть тянулась строго вертикально вверх на пару сотен футов и, хотя была сложена из кирпича, выглядела так, как будто ей уже несколько сотен, даже тысяч лет.

Сверху на ней, подобно птичьему гнезду, простирался сам замковый комплекс. Он широко расходился в стороны, нависая над краями центральной колонны, и это означало, что нам придется воспользоваться одной из четырех более тонких угловых колонн. Они были не слишком толстыми и большими, и мне подумалось, что мы, вероятно, сумеем взобраться по одной из них наверх. На равнине, где мы сейчас стояли, было абсолютно тихо, сверху до нас не долетало ни звука, но все огни горели, и это означало, что кто-то был дома. Я лишь надеялся, что они не причинят нам никаких неприятностей. Дополнительные беды и несчастья, побочные порции неприятностей нам сейчас были совершенно не нужны.

Сзади раздался какой-то тихий звук, и я медленно обернулся. Элкленд снова кашлянул и тоже повернулся. Он не встречался со мной взглядом, да и потом, еще с полчаса, не предпринимал подобных попыток, а в положении его опущенных плеч читался стыд, который он не мог выразить никак иначе. Правда, его лицо выглядело несколько лучше. Это произошло после того, как он посмотрел на монстра, так что это явление временное. А вообще он выглядел усталым, он выглядел старым. Через минуту он заговорил:

– Вы знаете, что делаете, не так ли?

Я ничего не ответил.

– Я всегда считал, что вся эта болтовня насчет того, что надо посмотреть несчастью прямо в лицо, просто вздор. Выдумки доморощенных психологов-теоретиков.

Я опять ничего не ответил – по целому ряду причин.

– Как бы то ни было, спасибо вам. – И он пожал плечами.

– Кушайте на здоровье. Готовы идти дальше?

Мой Деятель на секунду стиснул ладони, потом почти что посмотрел мне прямо в глаза:

– Не могли бы мы… не могли бы мы проснуться хоть на минутку?

– Боюсь, что нет.

– Почему?

– Мы просто не можем этого сделать. Если вы уже прошли такой путь, который мы прошли, вам придется возвратиться назад, туда, откуда все началось, или к чему-то подобному.

– А мы можем вернуться назад тем же путем, каким сюда пришли? Я понимаю, это длинный путь, но я просто не знаю, сколько таких же штучек смогу выдержать за один присест.

– Нет, не можем. Этот путь более не существует. Все двигается, все меняется. Мы смогли пройти этим путем, потому что мы такие, какие есть – что мы из себя представляем, чего мы пытаемся добиться. В Джимленде пути назад нет.

Он тяжко вздохнул, и я заметил, что руки у него все еще дрожат.

– Так что мы будем делать теперь?

– Мы поднимемся в замок.

Элкленд бросил взгляд мимо меня, на тонкие и изящные кирпичные колонны:

– А там есть лифты, в этих строениях?

– Нет. Нам придется карабкаться.

– Старк, вы с ума сошли! – закричал Элкленд, внезапно впадая в истерику. – Если вы полагаете, что я буду в состоянии взобраться на несколько сотен футов по сплошной кирпичной стене, вы окончательно спятили, черт бы вас побрал! – Он еще довольно долго и громогласно распинался на эту тему, все больше и больше распаляясь. Я ему не мешал. Пускай себе. Люди всегда чувствуют заметное облегчение, когда им выпадает возможность выпустить хоть немного пара, особенно по поводу того, что реальной проблемой вовсе и не является.

Прервал я его только тогда, когда он начал повторяться и его голос возвысился до резкого визга.

– Ш-ш-ш! – сказал я. – Пойдемте со мной.

Через час мы взобрались на три четверти высоты одной из поддерживающих углы замка колонн. Только все ли шло так уж хорошо? А сами-то вы как думаете?

Я даже не пытался объяснить Элкленду, как мы будем взбираться. Я просто повел его дальше по равнине, к замку. Сквозь постоянный облачный покров вверху просачивался минимум лунного света, бросая на равнину очень слабый, тусклый отблеск и чуть высвечивая редкие призрачные кусты. После жары в джунглях здесь было холодно, но мы были уже достаточно близко к замку, чтобы не успеть замерзнуть. У нас не ушло много времени, чтобы дойти до основания одной из колонн, хотя на полпути пришлось ненадолго остановиться, чтобы пропустить перед собой очередного сновидца.