Обернувшаяся неудачей попытка Наддода найти людей в окрестностях Рейдарфьордура воспринимается многими историками как доказательство того, что остров (то бишь Исландия) не подвергся оккупации. Однако, принимая во внимание дальнейшие действия Наддода и его спутников — викингов, я прихожу к выводу, что на самом деле Наддод пытался не столько найти обитаемые места, сколько отыскать пустынный уголок безлюдного ландшафта.

Поскольку кнорр, при всех его достоинствах, был недостаточно крупным для того, чтобы служить плавучей базой, викингам, намеревавшимся обосноваться на чужом берегу, было жизненно необходимо найти какое-нибудь укромное гнездо в прибрежных скалах, где корабль и его команда могли бы укрыться в случае необходимости. Это было общепринятой практикой, и бывалые ветераны, такие, как Наддод, понимали толк в подобных вещах.

Он вполне мог высадиться на обрывистом мысе Рейдарфьелл и, осторожно разведав, что никаких поселений вокруг нет, устроить собственную опорную базу на одном из трех небольших, удобных для обороны (но непривлекательных с точки зрения скотоводства) островков: Андей, Скрудур или Селей, расположенных неподалеку от устья фьорда.

В книге ничего не сказано о том, чем занимались Наддод и его головорезы до конца лета, но мы можем быть уверены, что они не сидели сложа руки. Я готов поклясться, что их кнорр совершил целый ряд вылазок, кульминацией которых могли стать дерзкие рейды на поселения альбанов, расположенные в долинах фьордов. Столь же стремительными были и их отступления, ибо викинги уплывали восвояси раньше, чем местные жители успевали собраться с силами и пуститься в погоню.

Захватив несколько пленников, пару-другую голов скота и кое-какой скарб, попавшийся под руку, подручные Наддода спешно возвращались в свое логово и пережидали, пока возмущение, вызванное их набегом, немного поутихнет.

Когда у викингов имелись изрядные припасы краденой баранины и говядины, чтобы было чем наполнить брюхо, и полдюжины невольников-альбанов, с которыми можно было немного размяться и побороться, подобное пережидание в засаде было, по меркам викингов, достаточно приятным времяпрепровождением.

Далее «Landnamabok» просто сообщает, что «впоследствии, осенью, они отправились на Фарерские острова, и, когда они отплыли (от Тили), выпало много снега, и поэтому они назвали эту страну Снаэланд (Страна снегов). Они весьма восхваляли ее».

Вероятно, подобные восторги в адрес Страны снегов объяснялись не только ее мягким климатом; не исключено, что это была дань благодарности за удачные грабительские рейды в тех краях.

Хотя жители самой Тили не оставили нам никаких упоминаний о своей реакции на визит Наддода, он, несомненно, приподнял завесу над будущим, предвещающим беды и опасности.

Можно не сомневаться, что островитяне приняли все надлежащие оборонительные меры. Жители прибрежных селений, особенно женщины и дети, перебрались в более защищенные места. Не исключено, что на окрестных холмах и вершинах были спешно возведены дозорные и сигнальные вышки, охотничье оружие было приспособлено и для боя, и более того, началось производство собственно боевого оружия. Альбаны, обосновавшиеся на Тили, не были намерены вновь покорно склонить голову под мечи мародеров, которые приплыли за ними по пятам с их разграбленной родины.

Гардар

Следующим норвежцем, который, по свидетельству старинных хроник, плавал на Тили, был викинг по имени Гардар Сваварсон. Он отправился от берегов Гебридских островов «в сторону, которую указала его мать, которая была прозорливой». Я думаю, мы смело можем предположить, что все обстояло куда проще, и у Гардара или его матушки был хороший нюх на богатства, запах которых принес западный ветер после плавания в те края Наддода или кого-либо еще из викингов.

Гардар, который прекрасно понимал, куда он направляется и какая встреча может ожидать его там, совершил, согласно сложившейся традиции, высадку возле мыса Горн, ибо «там была гавань». Нет никаких указаний, что он предпринимал попытку войти в сам порт. Благодаря свидетельству книги мы знаем, что он «совершил плавание вокруг земли (Тили) и таким образом убедился, что это остров».

Хотя хроника вновь ничего не говорит о том, чего, собственно, хотел этот славный викинг и его присные, совершенно ясно, что их плавание не было ни туристическим круизом, ни исследовательской экспедицией, ни, наконец, походом за охотничьими трофеями. На мой взгляд, судно Гардара встретило на Тили настолько резкий отпор, что его людям просто-напросто пришлось продолжать плавание. Они плыли вдоль южного побережья острова, затем — вдоль западного и, по всей вероятности, вдоль пустынных и безлюдных северо-западных фьордов, обогнули полуостров Дранга и взяли курс на восток вдоль северного побережья Тили, изрезанного глубокими и широкими бухтами, похожими на огромные фьорды.

Хотя гористые берега и мысы, разделяющие эти бухты друг от друга, практически лишены какой бы то ни было растительности и продуваются студеными северными ветрами, внутренние участки этих же фьордов настолько хорошо защищены стенами тех же самых гористых массивов, что именно здесь расположены одни из лучших пастбищных земель в Исландии. Можно не сомневаться в том, что альбанские фермеры нашли путь в эти северные «оазисы» и давно обосновались здесь. Действительно, озеро, раскинувшее свои воды в плодородной долине Рейкьяладар, лежащей всего в двенадцати милях от залива Скьялфанди Бэй, до сих пор носит имя Вестманнсватна — Озеро Вестменов, — что явно свидетельствует о присутствии здесь в далеком прошлом выходцев с запада.

И тем не менее, как говорится в хронике, Гардар избегал появляться в столь благодатных местах, отдав предпочтение естественной крепости под названием Хусавик, расположенной на побережье залива Скьялфанди Бэй. Оставленное нам одним из путешественников XIX в. описание Хусавика, бывшего в те времена едва заметной рыбачьей деревушкой, рисует живую картину, показывающую, как могло выглядеть это место.

«Селение расположено на высоте примерно около ста футов над уровнем моря, на самой кромке скал, перпендикулярно обрывающихся вниз. Эта гавань считается одной из самых опасных во всей Исландии, учитывая утесы у входа в нее, а также открытость северным и западным ветрам».

Почему же Гардар предпочел зазимовать в таком неприютном месте, если поблизости можно было найти сколько угодно спокойных гаваней, образованных устьями глубоких фьордов и куда лучше защищенных от свирепства стихий? На мой взгляд, ответ достаточно очевиден: он просто не посмел искать прибежища в более удобных гаванях, потому что они уже давно были заняты людьми, которые растерзали бы викингов на мелкие клочки, если бы те только попались им в руки.

Итак, Гардар решил перезимовать именно здесь не потому, что его привлекала дикая и мрачная красота здешних скал, а потому, что здешняя естественная крепость, будучи практически неприступной, служила надежной защитой от любых представителей рода человеческого, опасаться которых у Гардара были все основания. Ибо что еще, кроме острого страха за собственную жизнь, могло побудить викингов Гардара по доброй воле провести зиму в столь жутком месте?