– Уже уходишь и даже не попрощался? За такое хамство запросто по рогам получить, – издевательски сообщила Ирка, разглядывая держащегося за голову черта.

– Ты так даже не поздоровалась, ведьма! – простонал тот.

– Да понимаешь, не желаю я тебе здоровья! Вовсе даже наоборот, колит-бронхит-аппендицит, грибок копыт, заворот рогов и полное облысение хвоста! Ах да, еще сто собак тебе зубами в пятки! – пояснила Ирка черту и тут же накинулась на Ладу, – Это и есть твои спецслужбы? Это черт, самый обыкновенный черт-мамун – они специализируются на охмурении дур, вроде тебя! И крутые, к которым он тебя повезет, тоже наверняка черти!

– Ну, черт, ну, к чертям… – неуверенно пробормотала Лада. – Мой папаша номер два говорил, что все крутые – сплошная нечистая сила! А он-то разбирался – в горадминистрации охранником работал. И вообще, какая мне разница? Черти что – не люди?

– Нет, – кротко заверила ее Ирка. – Совсем.

– Зато теперь у меня платье есть! Настоящее! – подсовывая Ирке под нос ворох переливающейся материи, выкрикнула Лада.

«Черт побери, Лада, ты совсем сдурела?» – хотела заорать Ирка… и не заорала. Черт и так Ладу почти уже побрал! Вот сейчас Ирка отлично понимала тех, кто говорил: попался человек чертям, значит, сам виноват! Лада чертям даже не попалась, эта идиотка за ними буквально гонялась и за хвосты ловила! Но не бросать же ее…

– Это, по-твоему, платье? – презрительно подхватывая Ладино платье двумя пальцами, обронила Ирка.

– А что такого? – воинственно, но и неуверенно окрысилась Лада.

– Ты что принес? – не отвечая, накинулась Ирка на мамуна. – Она что, перед твоими крутыми прямо сегодня ночью будет на сцене выступать? И в каком жанре – пародия на светскую жизнь?

– Нет, – невольно подчиняясь Иркиному требовательному тону, буркнул черт. – В ресторан мы поедем. Пообщаемся, попляшем, перекусим…

– Ясно, значит, к чертям – на куличики. А также на икру, балык и красную рыбу, – ухмыльнулась Ирка. Уточнять, к чему приводит общение, а тем более пляски с чертями и что у них идет в качестве перекуса, Ирка уже не стала. Все равно Лада ей не верит. Вместо этого она скривилась еще больше, выдернула платье у Лады из рук и швырнула его в мамуна. – Что ж ты тогда концертное платье приволок?

– Ты чего раскомандовалась, ведьма? – опомнился мамун. – Не по закону! Девка, вон, не против… Одевайся, девка! – велел он Ладе.

– Давай-давай, одевайся! – ехидно поддержала его Ирка. – Если хочешь, чтоб сразу все увидели, что ты и правда – девка! Из городской балки! В концертном платье в ресторан приперлась… – Ирка скроила гримаску – точно как у мамы!

– Не хочу! – охнула Лада. – Никакая я не девка!

– Слышал? – торжествующе вскричала Ирка. – Тащи вечернее, живо!

Черт взвыл, и его втянуло в форсунку. Внутри загрохотало, зашумело, вырвался длинный язык пламени, а следом вывалился черт с пакетом из дорогого бутика в лапах.

Ирка небрежно сунула Ладе в руки коротенькое черное платье с большим вырезом. Двигаясь, как сомнамбула, Лада натянула его на себя. Ирка тем временем снова укоризненно покачала головой:

– А туфли? Или она босиком поедет?

Черт завыл снова, исчез за форсункой, вернулся…

– С ума сошел? Такой каблук уже никто не носит! И носок тоже! Нормальные принеси!

Вой, пламя, черт исчезает – черт возвращается.

– Совсем не соображаешь, а еще мамун! – возмутилась Ирка, бросая туфли рядом с Ладой. – Ей на голые ноги туфли надевать? Колготки где?

– Будь ты проклята, ведьма! – заорал черт, прыгая в пламя.

– Проклинай – хоть язык сломай, против тебя же оборотится! – наскоро скручивая дулю, буркнула Ирка, а запыхавшийся мамун уже выпал из печи с запечатанной пачкой колготок в руках. – Помаду! – с милой улыбкой сообщила Ирка. – Тени для век, – скомандовала она, когда пошатывающийся черт появился с золотистым тюбиком. – Брасматик – чем она ресницы красить будет? – с ехидной усмешкой напомнила она после очередного возвращения черта.

Форсунка со скрежетом распахнулась. Сперва из пламени появилась рогатая башка, потом на четвереньках выполз черт, держа тюбик брасматика в зубах.

– Обслюнявил! – выдергивая брасматик у него из пасти, скривилась Ирка. – Вот как теперь этим пользоваться?

Черт с хриплым стоном привалился к стене и медленно сполз на пол. Запрокинул морду и горестно завыл.

– Ладно, не скули, можешь оставить, – смилостивилась Ирка, обтирая брасматик о лацкан его блейзера. – Цени мою доброту, мамун… А теперь вали за сумочкой!

– Клатч! – вдруг раздался у Ирки за спиной счастливо-задыхающийся голос. – Я хочу клатч! И чтоб со стразиками!

Ирка обернулась. Лада, в платье, колготках, новых туфельках и даже с подкрашенными губами, стояла позади, и глаза у нее светились от восторга, как фары встречного автомобиля!

– Еще сережки, часики золотые, и вот на шею что-нибудь! – зачастила она. – Перчаточки такие, кружевные, да! И шубку – норковую… Нет, эту, голубенькую такую… Шиншилловую! А шапку нет, шапку не надо, шапку только старые тетки носят. Лучше знаешь что – бархатную повязку! На голову.

– Веревку, – безнадежно сказала Ирка. – На шею. И затянуть. Потуже. Какого… вот этого… – она выразительно ткнула пальцем в черта, – ты влезла, кретинка?

– Конечно, влезла! Ты б так его еще до утра гоняла! – кивая на измочаленного мамуна, выдала Лада.

– Идиотка! – взвыла Ирка. – Вот именно! Так бы я его до утра и гоняла!

Черт захохотал. Метеором взвился к потолку, пронесся через всю комнату, ударяясь о стены и рассыпая фонтаны искр. С грохотом обвалилась полка, открылась и снова захлопнулась форсунка, закружился вокруг Лады огненный водоворот…

– А-ах! – Девчонка пошатнулась, взвихрились подброшенные потоком теплого воздуха пряди. В ушах и на шее у нее переливались бриллианты, золотые часики сверкали на запястье, в руках она сжимала крохотную сумочку с выложенной стразами монограммой – большой латинской «L», а на плечи невесомым голубоватым облачком опустилась шубка.

В лапах мамуна возникла темная, как запекшаяся кровь, роза.

– Позвольте пригласить вас на танго, кр-расавица! – пророкотал он, делая шаг к Ладе и протягивая ей розу.

– Но… Я совсем не умею танцевать танго, – пробормотала та, завороженно глядя на изящно прорезанные, словно рукой искусного мастера, лепестки.

– Хочешь на «Фабрику звезд», а танцевать не умеешь? Ничего… Я тебя поведу! – прошептал мамун, дразнящим движением заправляя розу за декольте Ладиного платья. Черно-багровые лепестки хищно прильнули к белой коже, точно рана на груди.

– Нет! – отчаянно крикнула Ирка.

– Поздно, ведьма, она моя! – захохотал мамун.

Музыка расплескалась по комнате, и тягучий, как густой мед, женский голос из пустоты томно выдохнул: