Гладкая, чистая кожа, хорошо выбритая на щеках. Заметный слой подкожного жира. Эта парочка не знала, что такое голод. Тем временем, пока он рассматривал пленных, капитан сделал одному из своих солдат незаметный знак, и тот выкатил в середину камеры столик на колёсиках, покрытый куском ослепительно-белой ткани. На столике что-то мелодично позвякивало, и, когда солдат отбросил край материи, Димка с удивлением рассмотрел набор обычных стоматологических инструментов.

— Зачем изобретать велосипед, если всё необходимое давно уже придумано? — усмехнулся капитан, небрежным жестом беря со столика неприятного вида щипцы. — Достаточно просто посетить ближайший стоматологический кабинет. Ну что, граждане уроды. Будете колоться или начнём жилы тянуть?

— Вы права не имеете! — визгливо завопил раненный в плечо. — Я ранен! Мне нужна медицинская помощь! Я требую прокурора и адвоката!

— А зачем обоих сразу-то? — откровенно удивился капитан.

— Прокурор зафиксирует ваши действия, а адвокат будет защищать мои права, — продолжал визжать пленник.

— Во дурак-то?! — не удержался от реплики солдат, подкативший столик.

— Присоединяюсь к предыдущему оратору, — усмехнулся капитан. — Ты, уродец, про военное положение слышал?

— Слышал, — нехотя признался тот.

— Так вот, по закону военного времени, в случае особой опасности для личного состава, допустимо применение допроса третьей степени. Особенно если это происходит в полевых условиях.

— Так мы в комендатуре, — радостно осклабился говорун.

— От этого не легче. Вам тем более.

— Это как понимать?

— Просто. Кто сказал, что мы допрашивали вас в подвале, а не там, где вас взяли? Срочное потрошение пленного очень часто даёт положительные результаты, — всё так же улыбаясь, ответил капитан. — Итак. Теперь, когда мы разрешили все недоразумения, думаю, мы можем приступать.

— К чему приступать? Ты чего делать собрался, садист? — завопил пленный, увидев, как капитан начал перебирать инструменты.

— Я же сказал, или колитесь, или будем жилы тянуть. Думал, это шутка такая? Нет, малыш. Это правда жизни. Ты вот меня садистом назвал. А знаешь, кто меня таким сделал? Вы. Вы, суки поганые, мою семью погубили. Вы, твари, маленьких детей не пощадили. А теперь ты мне тут про права свои вякаешь? Так вот запомни, мразь. У вас тут есть только одно право — сдохнуть быстро. И будет это только в одном случае, если ты, паскуда, мне сейчас всё, что мне нужно знать, выложишь. А если нет, я всё равно это узнаю, но подыхать ты будешь очень медленно. Так медленно, что напарник твой блевать будет ещё до того, как я за него возьмусь, — прошипел офицер так, что вздрогнул даже стоявший в дверях Димка.

Самое страшное, что капитан ни на секунду не изменился в лице. Он говорил это так, словно рассказывал очередную байку или отдавал не особо важную команду. Спокойно, ровно, даже не выпустив из рук щипцов.

— А какие гарантии? — прохрипел бандит с выбитым глазом.

— А гарантия только одна. Моё слово.

— Не густо.

— Чем богаты. Так что, будем беседовать или я начну? — спросил капитан, заметно успокаиваясь.

— Ладно, спрашивай. Всё равно ведь выбьешь, — вздохнул одноглазый.

— Вот это верно, — кивнул капитан, жестом приказывая солдатам снять его с цепи.

Арестованного отстегнули и, выкрутив руки за спину, вывели из камеры. Следом за ним вышел и капитан. Димка быстро посторонился, пропуская процессию, и уже собирался отправиться следом, когда оставшийся в камере мужчина негромко сказал:

— Жаль, что я до тебя добраться не успел. Не повезло.

— А мы знакомы? — растерялся парень.

— Не важно. Главное, что кое-кому тут твой скальп нужен. Ну да ничего, придёт время, добудут, — криво усмехнулся пленный.

— И кому он так потребовался? — требовательно спросил Димка, шагнув в камеру.

— Есть человек, — попытался уклониться мужчина от ответа.

— Лучше скажи сейчас, а то доложу капитану, что ты информацию утаиваешь, — пригрозил ему солдат.

— Докладывай. Заказчика я всё равно не знаю. Я только исполнитель. Денег заплатили, фигуранта показали, и всё.

— А кто знает?

— Диспетчер.

— Где его взять?

— В смысле, где взять? — не понял арестованный.

— Где найти? — перефразировал свой вопрос Димка.

— Договорись с капитаном, чтобы он меня за периметр города вывел, тогда скажу, — тихо предложил арестованный.

— Нет уж. И так всё скажешь, — вызверился Димка, круто развернувшись и направляясь к дверям.

— Лучше язык себе откушу, — пригрозил мужчина.

— Начинай, а я сейчас капитана приведу, — фыркнул парень, открывая дверь.

Но звать никого не пришлось. В камеру шагнул командир группы быстрого реагирования и, быстро подойдя к арестованному, резко ударил его в живот. Задохнувшись, мужчина принялся судорожно хватать ртом воздух. Пользуясь паузой, капитан схватил со стола какое-то приспособление и ловким движением вставил его в рот пленному. Зафиксировав челюсти в открытом состоянии, он удовлетворённо кивнул и, повернувшись к Димке, сказал:

— Эти уроды решили, что обмануть меня могут. Ничего. Сейчас мы ему зубы выбьем, чтобы и вправду язык себе не откусил, а потом говорить начнём.

С этими словами он взял со стола самые обычные зубило и молоток, снова повернулся к пленному. В этот момент в камеру втащили второго арестанта. Отвлёкшись на него, Димка услышал стук инструментов и пронзительный вопль боли. Капитан приступил к допросу. Не выдержав, Димка вышел из камеры и, плотно прикрыв за собой дверь, закурил. Это было нарушением всех возможных правил и норм, но это было именно то, что ему сейчас требовалось.

Ему нужно было обдумать услышанное. Выкурив первую сигарету до того момента, когда она уже начала обжигать пальцы, Димка прикурил от окурка вторую и, немного успокоившись, вздохнул. Положение было, что называется, аховым. Кроме него самого, рядом с ним были его близкие, а, став объектом охоты, он автоматически подставлял и их. Но додумать свою мысль до конца парень не успел.

Из камеры вышел капитан и, достав из кармана портсигар, тоже закурил. Глядя, как он привычно чиркает зажигалкой, Димка неожиданно заметил, что пальцы офицера заметно подрагивают. По всему выходило, допрос капитан проводил так жёстко по необходимости, а не злобности характера. Заметив настороженный взгляд парня, капитан глубоко затянулся и, покачав головой, сказал:

— Нервы ни к чёрту. Устал.

— Про детей это правда? — тихо спросил солдат.

— Правда. Думаешь, почему я вдруг всю эту сволочь так возненавидел? Или ты и вправду решил, что я законченный садист?