Дочь Распутина была тогда доцентом Московской консерватории и с огромным пиететом относилась к ее ректору Соколову. «Ну, Савва, – сказал Валентин, – наступает праздник и на нашей улице. Бог правду любит». С тем и отошли мы к безмятежному сну, который обратился кошмаром, как только развернул я первую из кипы газет, предложенных милой аэрофлотовской стюардессой, и прочитал президентский указ о создании Федерального агентства по культуре и кинематографии во главе с нетонущим Швыдким, получившим неограниченные права на расходование государственных средств для уничтожения родной нам культуры. «Вот тебе, Валя, и умный надсмотрщик за Соколовым. И поверь, он на нем оттопчется». Все дальнейшее сосуществование министра и главы ФАККа было грязной подковерной борьбой, в которой верх всегда одерживал циничный, нашпигованный народными деньгами, ненавидящий истинную культуру вертлявый телещелкунчик Швыдкой.

Вместо скамьи подсудимых – кабинет на Смоленской площади

Меня не интересует, как и по чьей подсказке презираемый россиянами чиновник получил очередной высокий пост. Да, его обожает выпускник Университета марксизма-ленинизма, напрямую решавший многие вопросы с такими партийными бонзами, как Суслов и Гришин, бывший идеолог театра «Современник» г-н Табаков. Ныне он – демократ-рыночник, «несравненный лицедей нашего Простоквашина» (А. Смелянский) и деньги из ведомства Швыдкого черпал немерено. Свояк Швыдкому и Марк Захаров, которому, по словам подлинного демократа-патриота Владимира Максимова, сказанным в ответ на захаровское сравнение Ельцина с Толстым после прочтения мемуаров разрушителя России, «беспредельный цинизм позволяет не угрызаться никакой совестью – сегодня он перед телекамерой сжигает партбилет (интересно, зачем он его добивался) и требует вынести Ленина из Мавзолея, а завтра с тем же пафосом будет требовать возвращения себе первого и принародной гальванизации второго; стыд для нынешнего «интеллигента» не дым – глаза не ест». Список свояков пространен, но они не в состоянии защитить Швыдкого, если строгий и справедливый суд привлечет его к ответственности за те преступления, в которых я его обвиняю.

1. Это благодаря «стараниям» Швыдкого на наших глазах практически разрушен Древний Псков. Новые его «хозяева» смогли сделать то, что не удалось нацистским полчищам во время Второй мировой.

2. Это Швыдкой вдохновлял федеральных, московских и петербургских чиновников на срыв празднования 200-летнего юбилея Н. В. Гоголя. Они довели бы грязное дело до конца, если бы премьер В. В. Путин не обратил внимания на тревожные сигналы отдельных членов Оргкомитета, созданного по его указу.

3. Это Швыдкой назначил директором знаменитой аксаковско-мамонтовской усадьбы «Абрамцево» некоего г-на Пентковского, выученного в иезуитском колледже Ватикана. Заявив, что даже духа мракобеса Гоголя в Абрамцеве он не потерпит, за три года «засланный казачок» практически уничтожил одну из жемчужин русского культурного наследия.

4. Это Швыдкой поставил под угрозу исчезновение отечественной школы музейной реставрации, считающейся одной из лучших в мире, разогнав основной ее орган – Комиссию по аттестации реставраторов, созданную более полувека назад.

5. Это Швыдкой тратит миллионы долларов на устройство московских художественных биеннале, пропагандирующих культ бесстыдства, уродства и оплевывания духовных канонов классического искусства. Подлинное творчество заменено им на сосульки из мочи как артефакт; на кривляния человека-собаки Кулика или на рубку неким армянином старых икон в Манеже, тоже выдаваемую за артефакт. Швыдковские клевреты спровоцировали скандал с российской художественной выставкой в Париже, «начинив» ее чудовищными полотнами.

6. Это Швыдкой, увенчанный всяческими премиями за создание канала «Культура» (хотя занимался этим проектом тогдашний председатель Комитета по телевидению и радиовещанию России В. В. Лазуткин), уже который год ведет на нем провокационное шоу «Культурная революция», оскорбляющее нашу историю и культуру. С его же подачи учит телезрителя уму-разуму в другом шоу «Апокриф» писатель-циник Виктор Ерофеев, откровенно поносящий всех русских классиков – от Достоевского до Распутина. Сам же «творит» вот такое «криминальное чтиво»: «У евреек в отличие от русских женщин – говорящее влагалище. Оно может даже петь, конечно, что-нибудь несложное, какую-нибудь музыкальную фразу из «Подмосковных вечеров». Запомните это, миллионы россиян, плачущие при исполнении культовой песни.

И наконец, это при Швыдком состоялась оскорбляющая духовные чувства православных мерзкая выставка-провокация «Осторожно, религия!» в стенах Сахаровского музея!

Теперь Швыдкой будет присматривать за международной деятельностью министра культуры А. А. Авдеева – профессионального дипломата с многолетним стажем и опытом.

Оплакивая уход Швыдкого с поста руководителя ФАККа и одновременно устами своего сотрудника А. Минкина смешивая его с грязью, газета «Московский комсомолец» озаглавила полосу «Генеральный сапер». Я же считаю Швыдкого «генеральным минером», оставившим после себя разруху и «мерзость запустения» в отечественной культуре, и требую ответа за все им содеянное!

Кто и зачем хочет разрушить музей-заповедник А. С. Пушкина в Михайловском

ИА REGNUM: На днях группа деятелей русской культуры, и Вы, Савва Васильевич, в их числе, обратились к Президенту России Д. А. Медведеву с открытым письмом в связи с тревожащей вас ситуацией, сложившейся вокруг Государственного мемориального историко-литературного и природно-ландшафтного музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское». Чем была вызвана необходимость именно такого шага?

С. В. Ямщиков: Вызван наш шаг тем, что действия людей, вернее нелюдей, которые хотят разрушить Пушкиногорье, этот важнейший очаг нашей культуры, вступают в решающую стадию. Соответственно, решительно должны действовать и те, кто считает своим долгом сохранить его. Но давайте по порядку.

История бытования Георгия Николаевича Василевича на посту директора в последние восемь лет проходит на моих глазах. Псков – моя «вотчина», где я постоянно работаю. Сегодня это самое больное место в России с точки зрения сохранения памятников, в целом городской культурно-исторической среды: такой уничтоженности нет нигде. Особенно это заметно в сравнении с соседним Новгородом.

Так вот, после смерти выдающегося хранителя Пушкиногорья Семена Степановича Гейченко – мы с ним долгие годы, как говорится, шли бок о бок – я как ученик Льва Николаевича Гумилева подумал: наверное, без такого пассионария, как Гейченко, музей ждет обвал, мы его потеряем. Тем более что это совпало с тяжелым периодом начала 1990-х годов, когда все уничтожалось. Но меня обнадежил Валентин Яковлевич Курбатов – человек, которому я бесконечно доверяю.

«Василевич, – сказал он, – хотя и молодой, но рачительнейший хозяин, да еще с экономическим образованием!». Когда я приехал в Михайловское в 2002 году, спустя три года после Пушкинского юбилея, я увидел другой музей-заповедник, чем при Семене Степановиче. Гейченко был великий музейщик. Но он был творческий человек, мало задумывавшийся над материальной стороной жизни музея. Поэтому то, что сделал Георгий Николаевич, как он все привел в порядок, построил дома для сотрудников, произвело на меня впечатление. Позже мой старинный друг бывший