«После нашей войны (имеется в виду гражданская война)… надо было оказать покровительство экономике, создав ИНИ, чтобы производить то, что частное производство не могло дать»[385], — так он определял в свое время необходимость создания государственно-монополистических структур.

Но теперь настали новые времена, изменилась вся социально-экономическая ткань общества.

Для Франко не было неожиданностью то яростное сопротивление, которое он встретил со стороны Института национальной индустрии (ИНИ), этого бастиона автаркии. Но он отдавал себе отчет и в том, что национальная буржуазия, окрепшая в годы восстановительного периода, завершившегося к этому времени, была готова пойти на ограничения гарантированных инвестиций и иных форм поддержки со стороны государства, согласившись на более широкое присутствие иностранного капитала ради укрепления экономических и политических связей с Западом.

Первые попытки пробить брешь в стане автаркии связаны с именем М. Арбуруа, министра торговли в правительстве. Борьба между сторонниками и противниками автаркии персонифицировалась в своего рода дуэли между X. Суанчесом, директором ИНИ, и М. Арбуруа. Франко без колебаний взял сторону последнего: «Такого министра как Арбуруа, о котором много злословят, не так-то легко заменить, так как Арбуруа хорошо знает внешнюю торговлю и добился больших успехов в поддержании торгово-платежного баланса. Суанчес этого не знал никогда и поэтому будет неразумным заменить его»[386].

В конце концов Франко пришлось уступить, однако, только в том, что касалось самого Арбуруа, но отнюдь не тенденции, которую он представлял. Для внесения корректив в экономическую политику ему было необходимо преодолеть сопротивление фалангистов. Повод вскоре представился.

X.-JI. Арресе, вновь занявший пост министра-секретаря фаланги в феврале 1956 г., тогда же представил проект основного закона «Национального движения», включавший комплекс мер, направленных на усиление роли фаланги в государственной системе. Национальный совет фаланги превращался в высший орган государства с правом назначения кандидатов на министерские посты и наложения вето на любые решения правительства.

Половина советников этого органа должна была избираться всеми членами фаланги, а не назначаться Франко, как это было до сих пор. Этот проект представлял собой регрессию к прошлому, вернее ностальгию по несостоявшимся грезам Хосе Антонио Примо де Риверы и Мануэля Эдильи об абсолютной власти фаланги над страной.

Надежда на то, что с принятием в ООН начнется новая страница в истории Испании, побудила к активным действиям как тех, кто формально «вписывался» в «Движение», но стремился к рефалангизации страны, по рецепту Арресе, так и недругов режима — от монархистов, традиционалистов, военных до коммунистов. Эти настроения и использовал Франко.

Весной 1956 г. представитель дона Хуана граф де Руисеньяда передал генерал-капитану Барселоны Хуану Баустисте де Санчесу фантастический план свести на нет усилия Арресе путем восстановления монархии. Франко должен быть отстранен от активной деятельности и ему предлагалось довольствоваться ролью регента.

Франко очень скоро узнал об этом плане. Как и следовало ожидать, он отнесся к нему с иронией. У него был свой план свести на нет как планы Арресе, так и намерение пересадить его в кресло регента. Во время традиционного турне по Андалусии в конце апреля — начале мая того же года, в котором Франко сопровождал Арресе, он в привычном для прошлых времен агрессивном тоне обрушился на врагов фалангистской революции, либералов и всех тех, кто служит интересам масонских лож и международного коммунизма.

К радости Арресе Франко отчеканил: «Фаланга может жить без монархии, но монархия, чтобы быть жизнеспособной, не может быть без фаланги»[387]. Поль Престон предполагает, что воинственность Франко была вызвана тем, что ему стало известно о плане Руисаньяда и генерала Баустисты Санчеса[388].

Лидеры фаланги были удовлетворены. Фернандес Куэста в порыве эйфории даже поделился своей мечтой, чтобы в новой конституции фаланге была бы отведена роль, подобная той, которую играла коммунистическая партия в СССР. Арресе даже пригрезилось правительство, составленное исключительно из фалангистов.

Лидеры фаланги, казалось, забыли, что Франко был непревзойденным мастером по поддержанию «баланса сил». Тем более для того, чтобы вернуть Арресе и Фернандеса Куэсту с небес на землю, у него нашлись веские основания. Против самой идеи рефалангизации страны выступил министр юстиции традиционалист Антонио Итурменди, поручивший Лауреано Лопесу Родо проанализировать план Арресе с точки зрения его соответствия новому международному положению страны после 1955 г. и уже сложившимся еще с времен гражданской войны традициям. Мало кому ведомый до сих пор, Лопес Родо блестяще справился со своей задачей. То было лишь начало восхождения на политическом небосклоне его звезды, что в дальнейшем немало способствовало укреплению позиций полусекретной организации «Опус деи», к которой он принадлежал. Эта организация была основана в 1928 г. арагонским священником Х.-М. Эскривой де Балагером, но вплоть до окончания Второй мировой войны она не играла сколько-нибудь существенной роли в политической жизни Испании. Однако со временем ее влияние в стране и католическом мире стало возрастать. Труд ее основателя, названный им «Путь», — «999 лаконических размышлений», выдержал в 40–50-е гг. только в Испании 15 изданий. Ватикан, вначале воспринявший появление нового течения католицизма весьма сдержанно, в феврале 1947 г. дал ему статус первого мирского института католической церкви.

С самого начала главное внимание Х.-М. Эскривы де Балагера было устремлено на университеты, на всю систему просвещения, на академические институты. Отсюда на протяжении столетий распространялась либеральная мысль, наука противопоставлялась религии. Сюда «Опус деи» стремился вновь внести «дух христианского горения», утвердить католицизм как динамичную современную доктрину, импонирующую деятельной натуре ученого, экономиста, политика, администратора[389], — отмечала российская исследовательница Л. В. Пономарева. Недаром высшие категории этой организации — нумерариос и супернумерариос — были нередко обладателями ученых степеней. Влияние опусдеистов в банковских и промышленных сферах, в издательском деле, в кругах научно-технической интеллигенции не случайно привлекало внимание властей.

Для Франко большое значение имела враждебная позиция к претензиям фаланги высокопоставленных военных, соратников каудильо с времен гражданской войны, и среди них генерала Антонио Барроса. Но прежде всего — Карреро Бланко, которому он безгранично доверял. Франко тем не менее еще долго не открывал карты, надеясь выявить, в какой мере идея рефалангизации пользуется какой-либо поддержкой помимо элиты фаланги.