Соседка скептически заметила:

— Ну, с пани Натальей не очень-то поговоришь, не разговорчивая она.

— А почему пани решила, что пан Ксавусь мне какую-то гадость сделал? Его я очень плохо знаю, а о том, что он племянник пана Петшака, узнала лишь вчера. И не понимаю, почему пани Наталья так неохотно о нем говорила. Буквально два слова.

— Вот видите! — торжествовала соседка. — А ведь там настоящая афёра была. Об этом пани Наталья ничего не сказала?

— Ничего. Какая афёра? Об афёре — ни олова. А что случилось?.

И я, словно меня афёра не слишком заинтересовала, вышла из парадного и направилась к своей машине. Подхватив тележку для продуктов, баба чуть ли не бегом устремилась за мной.

— Ой, много чего случилось, — на ходу выкрикивала она. — Только я всего не знаю, больше догадываюсь. А что у пани за дела с ними?

Теперь мы обе стояли у моей машины, переводя дыхание. Я поняла, что у меня уникальный шанс получить интересующие меня сведения, только надо быть поосторожней с болтушкой.

Врать нельзя, но и не удовлетворить её любопытство тоже невозможно, обидится и замолчит. И я решила сказать почти правду.

— Дело к пану Петшаку — нумизматическое, я ведь тоже коллекционирую старинные монеты, а второе дело, к пани Наталье, — моё личное…

Уж и не знаю, стоит ли о нем говорить. Связано с одной близкой мне девушкой, так я боюсь, как бы она не слишком близко связалась с паном Ксаверием. Я его не знаю…

— И что же, вся эта кража пани совсем не интересует?

— Какая кража?

— Да монеты же! О том, что Ксавусь обокрал собственного дядюшку, пани Наталья небось ни словечком не обмолвилась?

— Не обмолвилась, — подтвердила я. — И в самом деле ни словечком. И вообще я первый раз слышу, что племянник дядю обокрал. О! Это меня очень, очень интересует! Как хорошо, что встретилась пани.

Поудобней поставив тележку и вся раздувшись от самодовольства — есть кому рассказать потрясающую сплетню, — соседка, оглянувшись по сторонам и понизив голос, начала:

— Не только пани не слышала, они позаботились замять дело, чтоб никто не знал, но сам Петшак чуть ума не лишился. Скорая приезжала, вот крест, не вру, и Наталья говорила — худо было сердечному, едва не помер, сердце-то у него слабое, хотя с виду мужчина хоть куда Наталья воды в рот набрала, уж на что мы соседки и столько лет вместе, ведь ничего не сказала, а я разве враг какой? И помогла бы, и, глядишь, за больным присмотрела, да и купила чего надо.

Ну да и у меня своё соображение есть, не слепая я и не глухая. Обо всем сама догадалась. Тут полсловечка, там чего ненароком услышишь… Так вот, паршивец спёр у дяди золотую монету и продал, уж не знаю кому и где Ему велели разыскать, купить и вернуть в дядину коллекцию Пригрозили, должно быть, крепко, так он метался как наскипидаренный. И что вы скажете? Перекупил, а может, опять выкрал. И теперь такой довольный ходит, куда там! Но сдаётся мне, ему дядюшка все равно не простил. И я так считаю, этот паршивец доиграется-таки…

В голосе женщины звучала ничем не прикрытая ненависть к паршивцу, что меня заинтриговало. И я рискнула.

— Похоже, что этот Ксавусь и пани что-то неприятное сделал? Чувствуется: не любит его пани.

— «Не любит»! Слабо сказано. Таких негодяев надо сразу в тюрьму сажать или верёвку на шею. Хотя наши умники отменили вроде бы смертную казнь, а жаль. Как раз впору для таких мерзавцев.

— Так за что же его пани невзлюбила?

— За то, что внучку мою охмурил, негодяй, а она совсем сопливая девчонка, жизни не знает, а старших не слушает. Всю жизнь ей исковеркал, травиться из-за этого подонка хотела, еле спасли. Ну, потом раз-друтой пришлось поговорить с несмышлёной, вразумить, теперь, слава те господи, поуспокоилась малость и здоровье наладилось. А уж наревелась, настрадалась, пока мы ей мозги не вправили. Нет, такого я никогда мерзавцу не прощу!

— А ведь с виду — такой симпатичный парень, весёлый…

— Вот именно только с виду симпатичный, а на самом деле из глотки с мясом выдерет и не поморщится. Такой на все пойдёт, теперь-то я знаю. И хочу, чтоб пани это знала, если пани с их домом как-то связана. Не дай бог с таким негодяем дело иметь. Надеюсь, пани на ус намотает?

Я пообещала намотать и поблагодарила женщину за предупреждение. С силой выдернув из-под моей машины свою таратайку, куда в сердцах автоматически её запихала, женщина отправилась по своим делам, предоставив мне много информации к размышлению.

Пока ехала, думала, с кого начать. Поговорить сперва с Тем Паном? Или все же сначала с паном Петшаком, чтобы убедиться, что это именно племянник у него брактеат свистнул, из-за чего дядя не только оказался в глупом положении, но и едва Богу душу не отдал.

А главное — тот ли это конопатый Куба или нет?

Когда наутро я рассказала Янушу о своём посещении дома пана Петшака и передала разговор с двумя женщинами, мой возлюбленный удивился, как это мне не пришло в голову, воспользовавшись случаем, свистнуть фотографию Ксавуся.

— Посмотрела бы я на тебя, как ты это делаешь! — рассердилась я. — Если бы ещё пан Петшак был дома, тогда другое дело. А украсть что-либо на глазах пани Натальи — дохлый номер.

Тем более что дальше кухни она меня не пустила. Да и при пане Петшаке.., сомневаюсь, что он держит на видном месте фотографию ненавистного племянника. Ты хотел бы, чтобы я начала рыться в ящиках стола, бумаги перебирать?

— Да успокойся, и пошутить нельзя, — улыбнулся Януш. — Просто наличие фотографии помогло бы полиции в розыске. Его и так найдут. Главное установлено: Куба Зубило был в Болеславце в то время, когда там произошло убийство.

— А что, он и в гостиничном списке фигурирует?

— Фигурирует. Им осталось проверить всего сорок семь человек, из них большинство варшавян. И все же я сейчас им позвоню, расскажу о твоём вчерашнем разговоре. Это может им пригодиться. Надеюсь, адрес ты узнала?

Адрес? Вот балда, узнать адрес мне в голову не пришло. Я лихорадочно схватилась за телефонную трубку. Может, Анита поможет, ведь веснушчатый Куба — один из её кандидатов в Гражинкины ухажёры.

Анита ответила сразу, хотя тут же шепнула в трубку, что сидит на редакционном совещании и говорить не может.

— А ты и не говори, слушай! Твой конопатый Кубусь оказался последним негодяем и мерзавцем, счастье, что до Гражинки не добрался. Ты, случайно, его адреса не знаешь?

— Надо же! — шёпотом удивилась Анита. — Кто бы подумал! А живёт он в той же квартире, где жил с родителями. Его мать у нас работала до самой смерти. Погоди минутку, вот передо мной книга сотрудников, сейчас пороюсь… Вот!

Аллея Неподлеглости, двести семнадцать, квартира двадцать. Откуда знаешь?

— Что?

— Что мерзавец и негодяй.