Окружающая местность выровнялась, а дома по сторонам уступили место полям и пастбищам. Харленд крутил руль и заставлял себя сконцентрироваться на ориентирах: придорожная гостиница, изгиб дороги у подножия холма, мостик, одиноко стоящее засохшее дерево. Он хорошо запомнил их по предыдущему разу и, хотя и пытался глубоко похоронить в памяти, так и не смог забыть. Теперь уже оставалось немного, то место было недалеко… Машина снова стала взбираться между полей на вершину протяженного холма. Где-то здесь с правой стороны должна отходить узкая боковая дорога…

Затем шоссе достигает верхней точки холма и круто сворачивает направо, а слева будет Т-образный перекресток. Возле него стоит знак, извещающий, что дорога ведет в городок Беррингтон. От одного только названия Харленда прошибал озноб, хотя он никогда там не бывал и понятия не имел, что это за место.[4]

Он свернул с шоссе, проехал несколько десятков метров по примыкающей дороге, потом притормозил и наконец остановил машину возле узкой, поросшей травой обочины. Какого черта он вообще здесь делает? Он посидел некоторое время, монотонно раскачиваясь взад-вперед, борясь с искушением плюнуть на все и уехать, но понимал, что не может так поступить. Харленд сделал глубокий вдох, выключил двигатель и сразу почувствовал, как на него навалилась жуткая, сверхъестественная тишина. Медленно, неохотно он выбрался из машины и неуверенной походкой направился к злополучному перекрестку.

Да, той ночью все было иначе. Холодное сияние многочисленных синих маячков на крышах полицейских машин, так хорошо знакомое ему как человеку, много лет проработавшему в полиции, в тот раз казалось зловещим. Он еще подумал, неужели именно так его воспринимают обычные люди?

Он не помнил в точности, где тогда припарковался. Вероятно, на шоссе ближе к вершине холма. И он тогда не шел. Он бежал изо всех сил.

Но все равно опоздал.

Коллега-полицейский увидел его в свете фар и кинулся наперерез, чтобы не пропустить к месту трагедии. Сильные руки сжали его, словно в тисках, и как он ни дергался, освободиться не мог. При помощи подоспевшего врача «скорой» полицейскому удалось удержать Харленда и не позволить приблизиться к искореженной груде металла и пластика, сверкающей в безжалостном сиянии прожектора пожарного автомобиля. Наконец Харленд смог объяснить, что он тоже служит в полиции, и хватка чуть ослабла, но тут же его стали держать с удвоенной силой — когда он сказал, почему здесь находится. Он не мог разобрать слов, с которыми к нему обращались, — слишком много людей говорило одновременно, — но хорошо запомнил лица. В первый раз тогда Харленд увидел то причиняющее еще большую боль сочувствие, которое впоследствии стало ему так хорошо знакомо.

Он отчаянно пытался вырваться, но их было очень много, а он внезапно ощутил страшную усталость.

— Это машина моей жены! — рычал он и упирался ногами в асфальт, когда его тащили прочь в темноту. — Элис!

Нэйсмит проснулся и медленно открыл глаза. Перевернулся на жестких простынях и посмотрел на электрический будильник, стоящий на прикроватном столике. Ярко-синие цифры были хорошо видны в темноте — 06:07. Он снова опустил голову на подушку, хотя знал, что сегодня заснуть больше не удастся. Перекатившись на спину, Нэйсмит широко зевнул и уставился в потолок. Что же разбудило его в такую рань?

Кровать была не особенно комфортная, но он все же понежился еще минутку под теплым одеялом, прежде чем принять вертикальное положение и спустить ноги на пол. Коврик возле кровати был точно такой же, как во всех других отелях, где ему приходилось останавливаться. Он еще раз зевнул и наконец неохотно поднялся. В номере было прохладно, и обнаженное тело моментально покрылось мурашками. Прошлепав босыми ногами к окну, Нэйсмит отдернул тяжелые шторы и приложил ладонь к холодному стеклу. Предрассветное небо было еще довольно темным, лишь на горизонте слабо посверкивали желтые огни. Прямо перед ним лежала длинная узкая бухта Херон-Кис. Она уходила к выставочному центру «Миллениум-доум», ярко освещенные мачты которого виднелись вдалеке. Слева тянулись к небу напоминающие гряду отвесных стеклянных скал небоскребы делового квартала Кэнэри-Уорф. Они нависали над Темзой, и в воде играло отражение многочисленных огней. Выстроившиеся в ряд здания, разделенные узкими водными протоками, напоминали какую-то футуристическую Венецию, выстроенную целиком из стали и блестящих зеркальных стекол. Вид из окна был удивительно прекрасен, и Нэйсмит некоторое время простоял там, глядя, как город потихоньку просыпается, а сияние на горизонте разгорается сильнее и сильнее, так что на него уже больно смотреть.

Когда он спустился по широким, устланным ковровой дорожкой ступеням, в холле было еще тихо, и никто из полусонного персонала отеля не заметил его. Накануне вечером Нэйсмиту довелось попробовать кофе в местной кафешке, и повторять эту ошибку он не собирался. Однако помнил, что в подземном торговом центре есть кофейня «Старбакс» — это было недалеко от гостиницы, кроме того, прогулка на свежем воздухе поможет прочистить мозги. Выйдя на улицу, он поежился — утренний воздух был холодным, — но уже через несколько минут быстрой ходьбы согрелся. Он свернул с дороги и срезал путь через автостоянку, затем прошел под виадуком, по которому как раз в это время с грохотом прополз железнодорожный состав, и оказался на пешеходной дорожке, идущей по самой кромке берега. Здесь было тихо и спокойно, ни единого человека вокруг, за исключением одинокого рыбака, примостившегося на краю причала, прямо под табличкой, на которой было выведено грозное предупреждение: «Ловля рыбы запрещена!» Нэйсмит улыбнулся этой картине, однако взгляд его привычно устремился на камеру слежения сбоку от дорожки. Это была уже третья камера, которую он приметил по дороге из отеля. Внутри снова нарастало хорошо знакомое возбуждение, но пока он не хотел об этом думать.

Не сейчас. Не так быстро.

По подвесному стальному мостику для пешеходов Нэйсмит перешел на противоположную сторону бухты, каблуки его издавали негромкий металлический лязг. Первые горожане уже спешили на работу — они казались настоящими карликами на фоне громад офисных зданий из стали и стекла. Мелкие, незначительные людишки, они торопились по своим делам и даже не подозревали о том, кто идет совсем рядом с ними. Помимо воли Нэйсмит улыбнулся, но потом покачал головой.

Кофе. Он просто вышел попить кофе.

Оказавшись на площади Канады, Нэйсмит поднял голову и посмотрел на высящийся перед ним небоскреб. Вершина его едва не задевала низкие облака, красные сигнальные огни по четырем углам крыши ярко светились на фоне тусклого серого неба. Из ближайшей станции метро вытекал непрерывный поток людей — столько деловых костюмов, столько больших наручных часов, столько самоуверенности и бахвальства… И тем не менее некоторые из них были так пропитаны страхом, что Нэйсмит буквально мог ощутить его запах. Нет, слабым здесь нет места.