Симона с трудом заставила себя не застонать, не желая доставлять женщине по другую сторону кровати хоть малую толику удовольствия.

Она сделала медленный вдох, заставляя свои нервы успокоиться, а разум работать над разгадкой той ситуации, в которой оказалась. Руки у нее связаны, и она лежит на полу в комнате, которая, похоже, является спальней. Поскольку ковров на полу не видно, то скорее всего это спальня небогатого человека или номер постоялого двора.

Если принять во внимание яркость солнечного света, которую Симона успела оценить, вечер еще достаточно далеко. Но все же, возможно, кто-то уже успел заметить их с… Эмми! Симона снова открыла глаза и осмотрелась. Нет – подол платья, который она видела по другую сторону кровати, принадлежал не Эмми.

Почувствовав некоторое облегчение, Симона снова продолжила притворяться, будто остается без сознания. Скорее всего Эмми лежит на кровати, а Люсинда сидит в кресле в дальнем конце комнаты. С того момента, как их с Эмми увезли из оранжереи, прошел час, а может, два. И что же теперь ей со всем этим делать? Ждать спасения? Когда Тристан за ними приедет, он, несомненно, высадит дверь, но сколько времени ему потребуется на то, чтобы сюда добраться? И откуда он узнает, где они находятся, и какую именно дверь ему надо вышибать? Если только Люсинда не отправит ему записку с указанием адреса…

А ведь скорее всего именно так она и собирается сделать. «Вас будут рады видеть в… А если вы не явитесь, то ваша сестра и возлюбленная умрут».

Надо признать, такой план определенно имеет неплохую драматургию. Однако зачем Люсинде все эти хлопоты? Пуля, выпущенная из кареты, которая быстро ехала бы мимо складской конторы, была бы гораздо более действенным решением. Тристан мертв – и концы в воду.

Почувствовав, как обрывается ее сердце, Симона поспешно заверила себя, что Тристан жив. Это определенно так – иначе Люсинде не было бы никакого смысла похищать ее и Эмми, тем более оставлять обеих в живых.

– Ну что, пришла в себя?

Симона вздрогнула и насторожилась.

– Зачем вы это делаете?

Облегчение из-за того, что Люсинда обращалась не к ней, в следующее мгновение сменилось глубочайшим потрясением. Сара Шератон?

Неужели Люсинда захватила в плен и ее? Но зачем?

Симона напрягла слух, стараясь не упустить ничего из-за громкого стука своего сердца.

– Все очень просто, – насмешливо ответила Люсинда. – Такую идеальную возможность просто нельзя было упускать.

Боже! Если на кровати не Эмми… то, что Люсинда сделала с дочерью?

– Возможность для чего?

«Хороший вопрос, Сара. Но ты непременно должна взять себя в руки».

– Для того чтобы поймать Тристана в любовном треугольнике. Просто невероятно убедительно – у властей не появится ни малейшего сомнения в том, что произошло, когда это место будет обнаружено. Конечно, все будет выглядеть страшно некрасиво: настолько некрасиво, что им и в голову не придет посмотреть глубже и задать какие-то дополнительные вопросы.

– Треугольник?

– Ну да. Ты, Тристан и леди Симона Тернбридж.

«О? И это все, что ты можешь сказать?»

– Я дам тебе возможность выбрать лучшую роль в этой драме, – продолжила Люсинда. – Что ты предпочтешь: оказаться трупом, который обнаружат в постели в объятиях несчастного мертвого Тристана или который найдут в ногах кровати? Отвергнутая женщина убила любовника и его возлюбленную, а потом трагически обратила оружие против себя самой – правда, здорово?

Н-да, хороший план и по-своему безумно интересный. Но он не отвечает на вопрос о том, почему они с Сарой до сих пор живы. Можно смело держать пари, что Люсинда не убьет никого до тех пор, пока сюда не прибудет Тристан. Кроме того, выстрелы из огнестрельного оружия обычно привлекают внимание. Интересно, как Люсинда рассчитывает заставить всех занять нужное положение и сделать три быстрых выстрела, которые бы дали именно тот результат, какой ей нужен? А потом еще остается этап «уйти с места происшествия, не будучи замеченной». Это тоже не просто, особенно когда на звуки выстрелов сбежится вся округа.

И какое место в этом амбициозном плане отведено Эмми? Собиралась ли Люсинда ее похищать? Может, ее оставили где-нибудь по дороге? Симоне очень хотелось думать, что это именно так. Тогда Эмми сейчас находится с Тристаном, рассказывает ему о том, что случилось, и… И что еще? Да, по сути, больше ничего, кроме как сохранять спокойствие и ждать.

– Я бы предпочла, – голос Сары внезапно окреп, – получить рану и остаться в состоянии рассказать властям, что случилось, когда обезумевшая леди Симона ворвалась в спальню.

«О, как это низко! Сговариваться с этой сукой, чтобы снасти свою шкуру!»

– Неплохая идея, – признала Люсинда, – и я могла бы всерьез ее обдумать. Но поскольку я не люблю делиться, а выжившей свидетельницы мне совершенно не нужно, мне придется отказаться от твоего любезного предложения. Но все же мне нравится то, как работает твоя голова. Мыс тобой очень похожи.

«И это еще одна причина, по которой ты должна умереть».

– И это – еще одно важное соображение, милая моя мисс Шератон, по которой я не могу позволить тебе жить дальше.

– А где Тристан и Симона? Вы их тоже похитили?

– Леди Симона лежит на полу по ту сторону кровати, аккуратно связанная и усыпленная хлороформом, а Тристан скоро должен появиться, чтобы сыграть роль благородного рыцаря и попытаться спасти даму своего сердца, которая оказалась в беде. Кстати, Тристана будет гораздо легче уложить в постель, если на ней будет лежать леди Симона, а не ты, так что мне придется заручиться силой мышц, которая нужна для того, чтобы поменять вас местами. Жди меня здесь и никуда не уходи, а я сейчас вернусь.

– Куда вы идете?

«Спасибо, что задала этот вопрос, Сара».

Ручка двери с визгом повернулась, дверные петли застонали. Потом дверь тихо закрылась, и в тот же миг Сара шумно зарыдала.

– Прекрати распускать нюни! – рявкнула Симона, перекатываясь на спину и садясь. – У нас две секунды на то, чтобы отсюда выбраться.

– Так ты все слышала?

Неуклюже поднявшись на ноги, Симона огрызнулась:

– Представь, я не глухая.

– Нуда, конечно.

– И спасибо за то, что предложила продать меня, чтобы спасти собственную проклятую шкуру.

– У меня не было выхода. Ты и сама так же сделала бы.

– Ну, это вряд ли. А теперь говори тише, – приказала Симона, обходя вокруг кровати. – Нас никто не должен слышать. Сядь.

Сара послушно выполнила приказ, и это позволило Симоне заметить два интересных факта. Первый заключался в том, что локоны на макушке этой особы представляли собой шиньон, который должен был вот-вот отвалиться, а второй показывал, что те, кто осуществлял ее похищение, были не особенно опытны в таких вещах.