* * *

Настало раннее утро, небеса бледнели, появились полосы теней и света. На пути из города Джек Финни заехал в деревню, где получил заказ на несколько рулонов ткани. Он не скоро собирался возвращаться в Грейвсенд, и ему требовалось договориться о стоимости ткани. Незавершенная сделка задерживала их отъезд. Фэйт очень волновалась – сплошной комок нервов, даже кусала ногти, но, зная, что ногти и волосы человека могут быть использованы для заклятий, проглотила кусочки своих ногтей, и потом ей показалось, что она чувствует, как они царапают изнутри.

– Мы потеряли много времени, – сказала она Джеку, когда тот наконец вернулся в фургон.

Фэйт уже хорошо усвоила, что о некоторых вещах не нужно торговаться, особенно если ты спешишь и на кону твое будущее. В воздухе по-прежнему стоял запах яблок, хотя в городе вообще не было яблонь. Фэйт горела желанием поскорее вырваться отсюда, зная, что ее ждут дома. Она вспоминала ясные глаза матери и песню, которую та пела.

– Не переживай так, – сказал Финни Фэйт, понимая, что ему придется ее сопровождать. – Ведь мы уже в пути.

Они направились через равнину по грязной дороге, вспугивая морских птиц, круживших в небе, готовясь вернуться к своему завтраку из мидий и моллюсков, чьи раковины они открывали клювом.

Пробегая через город, Марта заметила вдали фургон, который вот-вот должен был переехать через маленький деревянный мост. В ее ушах все еще звучало стрекотание жука в стене, она слышала его даже здесь, где не было ничего, кроме болота. Небо сверкало сияющей голубизной, лисы выходили на дорогу и, созывая своих детенышей, бродили среди грязных раковин. Марта закричала, требуя, чтобы фургон остановился. Ее пронзительный вопль заставил замолчать даже лис.

– Что еще за ерунда? – Джек Финни обернулся и увидел нечто, похожее на привидение, в белом чепце и развевавшемся за спиной сером капюшоне. – Боже правый! – воскликнул он, ужаснувшись.

– Не останавливайся, – велела девочка.

В то самое мгновение Фэйт изменяла будущее, минуту за минутой. Если бы не железные наручники, она бы увидела на своей ладони, как меняется ее судьба, словно появился мостик, перекинутый через глубокую реку. Хотя ее покинул дар видения, мужество осталось при ней. Фэйт вспомнила о чае, который часто готовила ей мать.

«Никогда не забывай, кто ты есть. Делай то, что кажется невозможным».

– Если это та, от кого ты бежишь, я тебя не осуждаю, – сказал Финни, понуждая коня тронуться с места.

Это была старая кляча, с которой жестоко обращались до того, как Финни ее украл, и потом ни минуты не раскаивался в своем преступлении. Ему нужна была лошадь, а фермер с берегов залива Гованус нередко бил при нем конягу. У животного был всего один глаз, а морда выражала полную покорность. Сам Финни никогда не пользовался кнутом – пары слов вполне хватало, чтобы лошадь его слушалась.

– Поехали, – сказал Финни коню, названному им Арнольдом, потому что лохматая белая грива напоминала ему старого дядюшку из Корнуолла, медлительного добродушного джентльмена, на которого всегда можно было положиться.

Марта бежала за фургоном, выбиваясь из сил.

– Ты украл ребенка! – кричала она. – Я засажу тебя в тюрьму!

Финни взглянул на Фэйт; та смотрела прямо перед собой, словно не слыша голоса этой женщины.

– Я не хотел бы, чтобы меня арестовали.

– Тебе это не грозит, – успокоила его Фэйт. Несмотря на железные наручники, она все более обретала собственное «я». Свобода – ветер и цоканье копыт, возможность говорить, что вздумается, не опасаясь наказания за мысли, – даже возвратила ей часть дара видения. Она легко могла предсказать дальнейшую судьбу этого уроженца Корнуолла. Ночью во сне он говорил о родном крае. – Я видела твое будущее: ты будешь жить до старости в английском селе Пенни Кам Квик.

Он был добрым человеком и заслужил хорошей участи. На самом деле он родился в деревушке на реке Фал, которую корнуольцы называли Пни-квэм-куик, а посторонние произносили Пенни Кам Квик[42]. Там были похоронены жена и дочь Финни, и его единственным желанием оставалось вернуться к ним и лечь в землю рядом. По его спине пробежал холодок: никто по эту сторону океана не знал, откуда он родом. Финни понял, что у него очень необычная пассажирка. Как уроженец Корнуолла, он понимал, что есть люди, обладающие даром видения, в том числе и эта девочка. Но кем бы она ни была, Финни не мог допустить, чтобы Фэйт попала в лапы мегеры, которая гналась за ними. Он велел старику Арнольду прибавить ходу, перейдя на галоп, и конь побежал быстрее. Марта Чейз попыталась настичь их на маленьком деревянном мосту, где едва проходила повозка. Что говорить о женщине, которая попыталась проскочить вперед? Арнольд был неуклюж и велик, и Марте просто не хватило места, чтобы пробежать мимо него на узком мосту и настичь Фэйт. Раздался женский крик и оглушительный визг, согнавший чаек с болот. Птицы поднялись колыхающимся бело-серым облаком. Послышался глухой стук, и крик прекратился.

Джек Финни натянул поводья, конь остановился, сотрясаясь от напряжения. Обернувшись, Финни и Фэйт увидели, что мост пуст. В небе продолжали описывать круги сотни чаек, как они часто делают, когда предвкушают пиршество.

– Оставайся на месте, – сказал Финни девочке.

Торговец соскочил с повозки и вернулся к мосту. Джек носил коричневую куртку, которая верно служила ему почти двадцать лет. Он был длинноногим грубоватым человеком с чувствительным сердцем, в горле у него стоял комок. Ему даже не требовалось смотреть, он уже и так знал: случилось ужасное. Джек заслонил глаза рукой от яркого солнечного света, который на мгновение почти его ослепил. Финни было всего сорок лет, но он мало следил за собой, к тому же сильно пил. В первое мгновение он увидел под мостом лишь водоросли, черные камни и прибрежный песок, но вдруг понял, что вода красная.

Финни вошел в солоноватую воду, не боясь испортить обувь, и перевернул женщину лицом вверх. Похоже, та была уже мертва. Кровь тонкой струйкой вытекала из пробитой головы и, кружась, смешивалась с водой. Торговец почувствовал упавшую на него тень и, подняв глаза, увидел, что за его спиной с каменным лицом стоит Фэйт. Ниже по течению плавал белый чепец, а сама женщина лежала на мелководье рядом с камышом в человеческий рост, в точности так, как она видела во сне.

Финни покачал головой.

– Я же велел тебе оставаться в фургоне.