Утешало одно: что судьба была сильнее меня и что участь мою разделили еще несколько человек.

Лежал я в кусте терновника, хотя рядом преспокойно произрастал безобидный орешник. Мне не хватило каких-то сорока сантиметров, чтобы свалиться во что-то менее колючее. Вот очередная иллюстрация того, как злостно ополчились на меня обстоятельства. Но, с другой стороны, именно терновая колкость позволила мне очухаться в два раза быстрее, чем если бы я разлегся, словно на перине, в лоне орехового кустика. Иголки, пронзившие мои одеяния, понуждали меня бодро вскочить и взяться за какое-нибудь дело. Я так и поступил — вылетел из терновника с воем, какой обычно издают прогоревшие биржевые спекулянты, и откатился в сторону.

— Уф! — сказал я, усевшись и оглядываясь по сторонам.

Надо было срочно определить, где я нахожусь, но это оказалось нелегко. Окрестности, представляющие собой, несомненно, лесную чащу, раскачивались, точно лодка, попавшая в шторм. Заставить их стоять спокойно стоило труда.

— И где я?

Такой вопрос задает себе моряк, в одиночку оказавшийся на необитаемом острове.

— Ты сидишь на мне, Браул, — раздался таинственный голос откуда-то снизу.

Я усомнился, что моряк на необитаемом острове мог получить такой ответ на свой риторический вопрос.

— Кто здесь?

— Я! — ответил таинственный голос.

Яснее не стало.

— Если ты не слезешь с меня, я сделаю что-нибудь такое, на что способна только выведенная из себя девушка на грани нервного срыва!

От такого обещания кто угодно смутится.

В общем, я слез как можно быстрее и обнаружил, что сидел на Гермионе, закутанной в обрывки лопнувшего воздушного шара. Она была недовольна. Прочитав мне целую лекцию о том, что я ее брат и обязан время от времени ее защищать и оберегать, вместо того чтобы использовать в качестве стула, волшебница встряхнулась. Выпутавшись из парусинового савана, сестрица опять предстала во всей своей (хоть и немного помятой) красе. Казалось, опасности и приключения сделали Гермиону еще прекраснее.

Мы огляделись. Катастрофа застигла нас на опушке леса. Сила удара позволила нам немного продвинуться в его загадочные дебри, но мы видели, что поблизости находится нечто вроде равнины. Это утешало. Значит, не заблудимся.

Чудо воздухоплавания превратилось в кучку обломков и кусков рваной материи. Иными словами, то, что мы создавали с таким чаянием и любовью, приказало долго жить. Останки шара висели на ветках, лежали на земле и, словно гирлянда, украшали кустарник. Было в этом даже нечто эстетическое. Например, разодранные веревки, напоминающие лапшу.

— Осталось узнать, куда подевались остальные, — сказал я. — И… ты случайно не хочешь вернуться домой? Я бы с удовольствием.

— Вернуться? Стоя перед вратами, которые вот-вот откроются? Никогда. Впрочем, ты можешь это сделать, но тогда я потеряю к тебе остатки уважения и подвергну тебя остракизму. Хочешь?

— Нет.

Я не стал комментировать врата, которые, как казалось Гермионе, только и ждали момента распахнуться, и прислушался. Мне показалось, я слышал какой-то стон.

Его слышала и волшебница.

— Кажется, это Леопольд.

Услышав свое имя, наш соратник пошевелился. Когда мы перевернулись вверх тормашкам и, на него упала корзина или то, что от нее осталось. Бедняга оказался погребен, словно в саркофаге, и нам пришлось снимать плетеную крышку, чтобы его освободить. Леопольд пострадал скорее морально, чем физически, но симулировал со страшной силой. Лежа на земле, он кривил рот, и по его бледному челу стекал почти предсмертный пот. Судя по всему, чародей уже готовился продиктовать нам свою последнюю волю и назначить нас своими душеприказчиками, но ему помешал Тристан.

Паршивец не распался на атомы в результате катастрофы и не улетел на луну, на что я втайне надеялся, а на четвереньках, живехонек, выбрался из кустов орешника. Все, чем отделался Профитроль-младший, — порванная штанина и ссадина на щеке.

По его мнению, наше крушение — это самое крутое из крутейших приключений. И если бы можно было такое повторить, он бы немедленно залез в новый воздушный шар и брякнулся снова. А то, как ловко мы обдурили драконов, — и вовсе нечто непревзойденное. Тристан призвал нас с Гермионой гордиться своим подвигом и не мог понять, почему мы стоим с перекошенными физиономиями.

Глядя на юное чудовище, мне оставалось лишь покачать головой. Никогда не пойму ход его мыслей, в этом я похож на Слядена Исирода, отставшего от бурных событий нашего века и нашего измерения.

Кстати, самое время было озадачиться вопросом, куда подевался специалист по чудовищам.

Мы обыскали все, подключив к этому делу и дрожащего Леопольда. Мой друг детства понял, что на его симулянтские упражнения никто не смотрит, и тяжело вздохнул. Не исключено, что он мечтал оказаться дома еще сильнее, чем я.

Внизу Слядена не было. Я имею в виду кусты и нижние ветви деревьев. Напрягая свое орлиное зрение, Браул Невергор обследовал ближайшие окрестности и не обнаружил ни малейшего следа отшельника. Может, он дезертировал, воспользовавшись случаем? Может, коротышка посчитал, что сыт по горло нашим присутствием? Да-а… Положа руку на сердце могу сказать, что на его месте я бы давно зашнуровал лыжи и дунул в дальние края.

— Что делать? — спросил я.

— Наверное, он распался на атомы, — предположил Тристан с видом первого ученика в школе.

Я покосился на него, чуть не брякнув, что у кого-то здесь точно был шанс это сделать, но он им по дурости не воспользовался.

— Надо искать, пока не найдем, — заявила Гермиона. — Без него мы не доберемся до Жаворонка. Ты, Браул, иди в ту сторону, ты, Тристан, в ту, а ты, Леопольд, проверь этот квадрат еще раз.

Леопольд ответил, что не видит здесь никаких квадратов, но волшебница двинула его локтем по ребрам, заставив съежиться.

Поисковые партии двинулись в путь, выкрикивая имя Неистового Странника. Толку от этого долгое время было мало, но судьба все же смилостивилась над нами. В ответ на мое очередное блеяние, похожее на плач заблудившегося ягненка, сверху раздалось слабое хрюканье. Я задрал голову, ожидая увидеть нечто вроде летающей свиньи, живущей в гнезде на высокой ветке (мало ли, мы ведь в Волшебной Стране), но меня ждало разочарование. Я не сделал великого биологического открытия, ибо вместо диковинной свиньи узрел Слядена Исирода. Выглядел коротышка так, словно один из речных драконов все-таки успел пожевать его и выплюнул, не рискнув испытать желудок на прочность. Вдобавок, чародей висел вниз головой, обмотанный какими-то веревками.

— А, привет! — сказал я. — Мы уж думали, что лишились лучшего представителя нашей фракции.

Сляден хрюкнул еще раз и принялся вращать глазами. И тут я разглядел, что веревки на нем — не просто части нашего бывшего воздушного шара. Даже наоборот, они никогда ими не были и предназначались для других целей. Например, как в данном случае, для связывания и подвешивания старых волшебников на высоте десяти метров.