А вот пятый день расставил все точки над i в наших со стариком отношениях. Днем я съездил в ночной клуб, где получил контрамарки для наших топ-менеджеров на стриптиз с бесплатной консумацией, я же говорю, мы заботимся о своем персонале. А на обратном пути заскочил в министерство внутренних дел, получить долгожданные номера и спецсигнал, за которые было уплачено уже как три месяца, и все канителилось. На обратном пути подумалось: старика в пробках я точно не увижу, как не увижу отныне и самих пробок. И накаркал. Возвращаясь на работу и рассекая на всех парах мимо автострадальцев, я умудрился попасть в затор из себе подобных, уткнувшихся в преграду из от всей души поцеловавшихся «Мерседесов». И вот тогда я увидел старика снова.

Он стоял на противоположной стороне улицы, вернее, по той, где образовалась пробка из чиновников, снова рядом с остановкой, под проливным дождем, не обращая на разошедшийся ливень ни малейшего внимания, стоял, устремив на меня немигающий взор и медленно покачивал головой. Невольно опустив стекло от искреннего изумления таким упорством представителя народных масс, я с холодком, перешедшим в глубокий душевный трепет, осознал, что старик стоит совершенно сухой, его коротко стриженые волосы на макушке не прилипли к голове, а пиджак и рубашка не приняли на себя ни единой капли ливня. Он будто был защищен от непогоды незримым зонтом. Или же, – я приподнялся, высунулся в окно, и в этот момент пробка тронулась с места, и на меня сзади злобно крякнули, – дождевые капли проходили сквозь него.

Я изо всех сил сосредоточился на езде, но старик никак не выходил из головы. Даже во время конференц-связи с директором санаторно-курортного комплекса в Давосе, с коим я договорился об оздоровительном внесезонном отдыхе для руководящего состава, в том числе и для себя лично, – я же говорю, мы заботимся обо всех наших сотрудниках, – все равно прорывалась мысль о старике.

В ходе неспешной беседы с директором давосского санатория, я немного отошел от виденного по дороге, затем переделал еще кучу дел: самому себе подал прошение об отпуске, немедленно подписал следующим понедельником, забронировал билеты на самолет – домик в Давосе был готов к заселению, – и отправился домой. И вот уже в холле подъезда, рядом с разросшимся фикусом в кадке, вечно пыльным, и оттого меня раздражающим, я буквально натолкнулся на старика. Недвижно стоял он, вперяя в меня укоряющий взор. Седой пушок на его голове все так же топорщился, и рубашка все так же белела под наглухо застегнутыми пиджаком и жилеткой.

Я буквально задохнулся от подобной наглости. Развернулся на сто восемьдесят и бросился к вахте в подъезде, второму рубежу обороны дома.

– Какого черта! Да как вы посмели его пропустить! – заорал я так, что хрустальная люстра зазвенела. Охранники поднялись из-за столика.

– Кого, Евгений Тимофеевич? – спросил старший, оглядывая меня и холл наметанным взором бывшего десантника. – За последний час только вы и Исмаил Ахметович проходили.

– Вот этого старикашку, кого же еще, вот его, – я с силой ткнул пальцем в стоящего у фикуса старца. Охранник сделал шаг по указанному направлению и тут же поворотился ко мне.

– Простите,… кого вы имеете в виду? – тихо спросил он, внимательно разглядывая уже меня, взором скорее не десантника, но психотерапевта. И в этот момент старик совершил подлость. Он исчез! Просто взял да исчез, выключился, погас, словно изображение на огромном телевизоре, миг и его силуэт растаял на фоне развесистого куста.

У меня перехватило дыхание, а ком застрял в горле. Я рванул к кадке, обошел со всех сторон, пробежался к лифту, вернулся, к этому времени ко мне подошли оба охранника. Следом за мной стали вертеть бритыми затылками по сторонам, чем привели меня в дикое бешенство. Чудом не сказав в ответ ни единого слова, даже нецензурного, поехал на свой этаж. И уже там, в квартире, звуконепроницаемыми панелями отделенной от соседей и мира за окнами, дал волю страстям и чувствам. Потом осипшим голосом вызвал горничную убрать комнату, а когда она ушла, бессильно рухнул на предусмотрительно разобранную кровать и немедленно заснул.

А наутро, наплевав на собрание акционеров, встречу с французской делегацией и посещение паевого фонда, рванул к однокашнику, бывшему невропатологу районной поликлиники, с недавних пор ставшим ведуном высшего уровня. Я поначалу принял известие об отнятой им в ходе профилактической беседы с цыганкой ведовской книги как розыгрыш, однако знакомый открыл магическую контору, подозрительно быстро получив все необходимые разрешительные бумаги, а затем обзавелся уймой серьезных клиентов, в том числе и из моего круга, отзывавшимися о новоявленном колдуне самым положительным образом.

Обращаться по столь деликатному делу было больше не к кому. Если не как ведун, то как психолог со стажем он должен чем-то помочь.

Я промчался к нему через полгорода, по пути крякая безостановочно, и все выглядывал в окна проклятого старца. По пути подрезал сперва машину ДПС, мчавшуюся под двести, а затем, черный тонированный «Лексус», уходивший от преследования. К счастью, Кирилл оказался на месте, когда я бурей ворвался к нему в покои, минуя ошарашенную секретаршу, и замеревшую в гоголевском молчании очередь из пяти человек. Сбиваясь с пятого на десятое, я начал повествовать о старике; Кирилл внимательно слушал, методично выжимая из блистра таблетки аскорбиновой кислоты, бросая их в медную ступку и растирая пестиком. Закончив процедуру он достал бумажные пакетики с таинственными знаками и дозируя на глаз, стал рассыпать содержимое ступки видимо, для кого-то из заждавшейся очереди. Наконец, произнес:

– Все, что ты мне рассказал весьма необычно, не знай я тебя столько лет, отрядил бы в другую инстанцию.

– Я и сам хотел, но только единственный, кому я могу довериться…

– Дай договорить. Ты человек земной, прагматичный, и воображением не обладаешь. Не дуйся. Такому невыносимо трезвому взгляду на жизнь можно только позавидовать. И если это нервное расстройство ….

– Не расстройство. Я неделю назад проходил полное медобследование: намаялся на работе, мне порекомендовали покой хотя бы на полмесяца. С понедельника у меня отпуск в Давосе.

– Так ты и невропатолога прошел? С первого раза?… извини. Тесты сдавал, изучал пятна Роршаха, проверял запоминаемость слов и звуковые ассоциации? – я кивал как заведенный. – И после этой проверки у тебя появился старик? На следующий же день? Не кивай ты все время, ответь вербально… В смысле, голос подай.

– Все верно. Старик стал являться как часы, именно в тех местах, где я мог бы его увидеть. Вернее, обратить на него внимание. Сперва я как-то не очень обращал,… а потом… когда увидел его сухим под сильнейшим ливнем, понял, что здесь что-то не так.

Кирилл растрепал редкие волоски на макушке, побарабанил по столешнице. Почесав затылок, вышел в соседнюю комнату, долго там копошился, кряхтел, вытаскивая что-то из дальнего угла книжного шкафа и запихивая затем обратно, я еще предположил было, что это та самая магическая книга, отобранная у цыганки, если бы имел возможность в эти минуты предполагать.