class="stanza">

124 И в наше полушарье перешла;

И здесь, быть может, вверх горой скакнула,

И он остался в пустоте дупла».[633]

127 Там место есть, вдали от Вельзевула,

Насколько стены склепа вдаль ведут;

Оно приметно только из-за гула

130 Ручья, который вытекает тут,

Пробившись через камень, им точимый;

Он вьется сверху, и наклон не крут.

133 Мой вождь и я на этот путь незримый

Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,

И двигались все вверх, неутомимы,

136 Он — впереди, а я ему вослед,

Пока моих очей не озарила

Краса небес в зияющий просвет;[634]

139 И здесь мы вышли вновь узреть светила.[635]

ЧИСТИЛИЩЕ

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

1 Для лучших вод подъемля парус ныне,

Мой гений вновь стремит свою ладью,

Блуждавшую в столь яростной пучине,

4 И я второе царство[636] воспою,

Где души обретают очищенье

И к вечному восходят бытию.

7 Пусть мертвое воскреснет песнопенье,[637]

Святые Музы, — я взываю к вам;

Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье,

10 Поднявшись вновь, ударит по струнам,

Как встарь, когда Сорок сразила лира

И нанесла им беспощадный срам.[638]

13 Отрадный цвет восточного сапфира,

Накопленный в воздушной вышине,

Прозрачной вплоть до первой тверди мира,

16 Опять мне очи упоил вполне,

Чуть я расстался с темью без рассвета,

Глаза и грудь отяготившей мне.

19 Маяк любви, прекрасная планета,

Зажгла восток улыбкою лучей,

И ближних Рыб затмила ясность эта.[639]

22 Я вправо, к остью,[640] поднял взгляд очей,

И он пленился четырьмя звездами,

Чей отсвет первых озарял людей.[641]

25 Казалось, твердь ликует их огнями;

О северная сирая страна,

Где их сверканье не горит над нами![642]

28 Покинув оком эти пламена,

Я обратился к остью полуночи,[643]

Где Колесница[644] не была видна;

31 И некий старец[645] мне предстал пред очи,

Исполненный почтенности такой,

Какой для сына полон облик отчий.

34 Цвет бороды был исчерна-седой,

И ей волна волос уподоблялась,

Ложась на грудь раздвоенной грядой.

37 Его лицо так ярко украшалось

Священным светом четырех светил,

Что это блещет солнце — мне казалось.

40 «Кто вы, и кто темницу вам открыл,

Чтобы к слепому выйти водопаду?[646] —

Колебля оперенье[647], он спросил. —

43 Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду,

Чтоб выбраться из глубины земли

Сквозь черноту, разлитую по Аду?

46 Вы ль над законом бездны возмогли,

Иль новое решилось в горней сени,

Что падшие к скале моей пришли?»

49 Мой вождь, внимая величавой тени,

И голосом, и взглядом, и рукой

Мне преклонил и веки, и колени.

52 Потом сказал: «Я здесь не сам собой.

Жена сошла с небес, ко мне взывая,

Чтоб я помог идущему со мной.

55 Но раз ты хочешь точно знать, какая

У нас судьба, то это мне закон,

Который я уважу, исполняя.

58 Последний вечер[648] не изведал он;

Но был к нему так близок, безрассудный,

Что срок ему недолгий был сужден.

61 Как я сказал, к нему я в этот трудный

Был послан час; и только через тьму

Мог вывести его стезею чудной.

64 Весь грешный люд я показал ему;

И души показать ему желаю,

Врученные надзору твоему.

67 Как мы блуждали, я не излагаю;

Мне сила свыше помогла, и вот

Тебя я вижу и тебе внимаю.

70 Ты благосклонно встреть его приход:

Он восхотел свободы,[649] столь бесценной,

Как знают все, кто жизнь ей отдает.

73 Ты это знал, приняв, как дар блаженный,

Смерть в Утике, где ризу бытия

Совлек, чтоб в грозный день[650] ей стать нетленной.

76 Запретов не ломал ни он, ни я:

Он — жив, меня Минос[651] нигде не тронет,

И круг мой — тот, где Марция твоя[652]

79 На дне очей мольбу к тебе хоронит,

О чистый дух, считать ее своей.[653]

Пусть мысль о ней и к нам тебя преклонит!

82 Дай нам войти в твои семь царств,[654] чтоб ей

Тебя я славил, ежели пристала

Речь о тебе средь горестных теней».

85 «Мне Марция настолько взор пленяла,

Пока я был в том мире, — он сказал, —

Что для нее я делал все, бывало.

88 Теперь меж нас бежит зловещий вал;[655]

Я, изведенный силою чудесной,[656]

Блюдя устав, к ней безучастен стал.

91 Но если ты посол жены небесной,

Достаточно и слова твоего,

Без всякой льстивой речи, здесь невместной.

94 Ступай и тростьем опояшь его[657]

И сам ему омой лицо, стирая

Всю грязь, чтоб не осталось ничего.

97 Нельзя, глазами мглистыми взирая,

Идти навстречу первому из слуг,[658]

Принадлежащих к светлым сонмам