— Я просто уронила папку в щель.

— На каком этаже?

— На первом.

— А куда вы собирались ехать перед тем, как уронить папку?

— Никуда я не собиралась ехать, — чувствуя, что ее загоняют в угол, ответила она.

— Но вы ведь не зря подошли к лифту? Вы ведь подошли не затем, чтобы уронить в щель папку, а чтобы зайти в кабину. Или я неправильно размышляю?

Второй мужчина то погружал кулаки в карманы, то снова вынимал. По всему чувствовалось, что он является полной противоположностью своего спутника. Он был на грани нервного срыва, и это выглядело еще более очевидно на фоне спокойствия того, кто назвался Рысиным.

Словно доказывая, что это так, следователь наклонил голову и заговорил мягко и тихо:

— Женя, вы утверждаете, что пять минут назад уронили в шахту лифта папку. Потом вы просили лифтера пойти и достать вам папку с дна шахты лифта, но ее там не оказалось. Это значит, что никакой папки в руках у вас не было и ничего вы не роняли. Вы здоровый, разумный человек, вы не страдаете потерей памяти, и из этого следует, что вы пришли сюда за папкой, оброненной в шахту лифта кем-то другим и по его просьбе. Если отмотать пленку последних часов вашей жизни назад, то выяснится, что с одиннадцати до часу дня вы, Женя, находились в тюрьме «Матросская Тишина». Сразу после того, как вы закончили свой разговор с Лисиным, вы погнали машину к этому дому. Когда вы вышли из машины, в руках у вас была сумочка, — Рысин потрогал Женин ридикюль, — вот эта сумочка, но не было никакой папки. Но, несмотря на это, вы с упрямством сомнамбулы требуете от лифтера, чтобы тот достал вам из шахты папку…

— Вы что, следили за мной?

— Нет, мы просто проезжали мимо тюрьмы. Смотрим: Женя, журналистка, выходит. Думаем, куда это она поехала? И вот, пожалуйста. Не зря, выходит, старались.

— А мне кажется, что зря, — упрямо пробормотала девушка.

Следователь сделал шаг вперед, и она услышала хруст его новых туфлей.

— Евгения, мы закончим этот разговор здесь или мне придется отвезти вас в прокуратуру, чтобы признать лицом, пытающимся помешать судебному следствию?

Она покусала губу и судорожно выдохнула.

— Поймите, Лисин — опасный человек. Он очень опасен, — повторил Рысин. — Он влиятелен и беспощаден и, даже находясь в тюрьме, способен влиять на судьбы людей самым роковым образом. Вы в этом подъезде — лучшее тому подтверждение.

— Ладно, я приходила за папкой, — сдалась Женя.

Следователь обмяк, его приятель вынул наконец одну руку из кармана, а не две, и стал промокать платком лоб.

— Он сказал, что в папке?

— Банковские документы или что-то вроде этого.

— То есть он не говорил вам, что в папке?

Женя не колебалась ни секунды.

— Он сказал, что в папке бумаги из «Бэнк оф Нью-Йорк». И еще фамилия человека, который может… вас разоблачить.

Второй мужчина замер с платком на лбу.

— Нас? Вы сказали — нас? — уточнил Рысин.

— Вас, начальника службы безопасности и вот этого вашего дружка — начальника уголовного розыска, кажется. Тот человек, чья фамилия на листке, способен доказать, что именно вы совершили все убийства, которые теперь ему вменяют.

В подъезде повисла такая тугая тишина, что ее можно было резать ножом.

— Что… еще он вам говорил?

— Что вы охотитесь за этой папкой. И что ее нужно спрятать.

— И вы поехали за этой папкой?

— Да, чтобы найти и спрятать. Я журналистка, если вы помните. Но папки тут нет, как видите… очень жаль.

— Сучка… — пробормотал тот, кто не очень-то хотел признаваться в том, что он начальник уголовного розыска. — Где папка, дрянь?!

Бросившись, он вжал ладонь в горло девушке и придавил ее к стене.

— Где папка?.. Пошел отсюда!! — последнее относилось уже к лифтеру, который с куском морковки во рту и дикими глазами прошмыгнул мимо и скрылся.

— Он называл вам фамилию человека, которая написана на листке бумаги в папке? — спросил следователь, который почему-то не вмешивался в происходящее. — Дай ей глотнуть воздуха, — лишь приказал он. — Чье имя на листке?

— Если бы знала, разве поехала бы в первую очередь за папкой?.. — задыхаясь, выдавила Женя. — Я бы к человеку поехала, разумеется…

Рука на ее шее ослабла, и она ударила по ней рукой.

Только что прозвучала истина. С ней приходилось смиряться, как и с мыслью о том, что папки в шахте действительно нет.

— Что с ней делать?

Несмотря на удушье, журналистка сообразила, что речь идет о ней. В душе Жени стали вспыхивать искорки страха. Следователь заглянул в ее лицо, словно всерьез рассуждая над вопросом о ее будущем, а потом потрепал пальцами свою ноздрю и отвернулся.

— Ничего с ней не делать. Пусть идет… Женя, — окликнул он ее, когда она уже почти взялась за ручку двери, — что вы сделаете, если у вас в руках случайно окажется та папка, о которой вам говорил Лисин?

— Видимо, я должна тут же сообщить об этом вам. Однако мне придется крепко подумать, поскольку папка, как мне кажется, стоит дорого, а я всего лишь журналистка, машина у меня старенькая. А хотелось бы ездить на спорткаре и отдыхать не на деньги бонвиванов с Рублево-Успенского шоссе.

Глаза ее смотрели прямо и твердо.

Рысин подошел и заглянул в них поглубже.

— Мне кажется, я правильно делаю, что отпускаю вас…

— И ходють, и ходють… Какого ляда вы сюда как на работу ходите?

Они молча пропустили старушку с пакетом «Эльдорадо» и продолжили смотреть друг на друга.

— Цена документов в папке, насколько мне известно, девяносто семь миллионов… — сказала Женя и не закончила.

— Я могу предложить вам десять процентов от этих денег.

Девушка насмешливо посмотрела на стоящего за его спиной нервного:

— При таких дольщиках я бы смело могла рассчитывать на большее.

Мужчины переглянулись. Нервный подумал и кивнул. Рысин развел руки и улыбнулся.

— Значит, ты в доле, девочка.

— Это хорошо, — отозвалась Женя, отпуская ручку двери, — но меня беспокоит одно обстоятельство… Гейфингер тоже поверил вам на слово…

Молчание продолжалось недолго.

— А ты собираешься нас надуть так же, как он? — злобно прогудел хозяин платка.

— Что ты хочешь? — спросил Рысин, с недовольством посмотрев ему куда-то в ноги.

— Страховка. Я помню все, что Лисин говорил мне, но неизвестно, что он при своем молчании на следствии утаил в качестве сюрприза для суда. В его почтовом ящике покрывается пылью конверт из сотовой компании. В этом конверте распечатка последних телефонных переговоров Коломийца, а это значит, что у суда будут доказательства того, что после того, как его убили, Коломиец поднялся в морге и позвонил Гейфингеру с телефона, который у него украли. Мелочь, вроде бы, но если он вывалит это на суде, к его ящику тотчас пошлют людей. Как-никак, человеку серьезный срок светит, да и дело на виду у всей страны… Вся тема с Коломийцем окажется липовой, и как бы на дополнительное расследование это дельце, шитое белыми нитями, не послали… А что потом, на следующем процессе, Лисин вспомнит, а? Ему ведь некуда торопиться, у него вся жизнь впереди.