– Шкатулка, которую мы сейчас обнаружили, серебряная. – Он кивнул на ларец, лежащий рядом с Дунканом. – Но, по словам венгерского епископа, шкатулка в гробнице Аттилы была железной.

Иосип возбужденно выпрямился.

– Это означает, что последний ларец, содержащий величайшее сокровище, за которым мы охотимся, должен быть золотым.

Монк вынужден был признать справедливость его рассуждений.

– Подобно трем шкатулкам с мощами святого Фомы. Железной, серебряной и золотой.

Вигор кивнул.

– Мы в одном шаге от пропавшей могилы Чингисхана.

Дункан похлопал по шкатулке ладонью.

– Это если вы сможете разгадать загадку корабля, сделанного из человеческих костей.

Вигор вздохнул, моля Бога о том, чтобы тот дал ему силы пройти через это испытание.

Продержаться бы еще совсем немного…

Пилот сообщил хорошие известия.

– Ребята, мы вернулись туда, откуда вылетели. Но, возможно, придется на ночь задраить люки. В такую погоду не позавидуешь ни человеку, ни зверю, у которого нет надежной норы.

Вигор оглянулся на темнеющую на горизонте тучу. Похоже, черный буран не отказался от погони и надвигался всей своей мощью.

Прекрасно понимая, что случится в ближайшее время, пилот быстро направил вертолет вниз к ржавому остову корабля, спеша укрыться за ним. Несомненно, огромному судну уже приходилось видеть на своем веку подобные бури, и он был готов к новому испытанию.

Монсеньор Верона с облегчением откинулся на спинку кресла.

«Спустившись под землю, мы будем в безопасности».

19 ноября, 02 часа 44 минуты

по корейскому поясному времени

В море у побережья Южной Кореи

Сейхан стояла на палубе эсминца ВМС Соединенных Штатов «Бенфолд», вооруженного крылатыми ракетами. Она была в чужой теплой куртке с откинутым назад капюшоном, отороченным мехом. Молодая женщина больше не могла выносить тесноты закрытых отсеков, толчеи человеческих тел, кают без окон, выкрашенных одними и теми же унылыми красками. Ей был нужен свежий воздух, поэтому она поднялась на палубу.

Ночь была морозной, звезды блестели бриллиантами, и даже комета была похожа на глыбу льда, которую протащили по небу. Эсминец шел полным ходом на юг, держась территориальных вод Южной Кореи. Пока что Пхеньян не поднял тревогу. Скорее всего, властные структуры стыдились открыто признать свое поражение. Тем не менее, спасение можно было считать чудом. Грей находился в лазарете, где ему обрабатывали рану.

Мысли Сейхан вернулись к тому мгновению, когда она выстрелила из пистолета, повинуясь инстинкту самосохранения, слепая ко всему окружающему. Она собиралась только свалить водителя, чтобы получить мотоцикл. И все же…

«Я едва не убила Грея».

У нее за спиной открылся и закрылся люк. Сейхан закрыла глаза, недовольная тем, что ей помешали. Послышались приближающиеся шаги, чей-то силуэт встал у леерного ограждения рядом с ней. Сейхан ощутила аромат жасмина. Она испугалась. Если дать этому аромату волю, он затянет ее назад в прошлое. Даже сейчас у нее перед глазами появился образ вьющейся лозы, залитой солнечным светом, с малиновыми цветками, вокруг которых с жужжанием вьются толстые пчелы.

Сейхан прогнала прочь эту картину.

– Чи, – ласково произнесла мать, называя ее прежним именем. В единственном слоге, сорвавшемся с ее уст, было слишком много боли для такого короткого имени.

– Я предпочитаю имя Сейхан, – ответила дочь, открывая глаза. – С ним я прожила гораздо дольше, чем со всеми другими.

Маленькие руки схватили ограждение рядом с ее руками, не прикасаясь к ним, однако достаточно близко, чтобы Сейхан в ночном холоде ощутила исходящее от них тепло. И все же их по-прежнему разделяла огромная пропасть.

Сейхан тысячу раз пыталась представить себе воссоединение с матерью, но она никак не могла предположить, что это будет встреча двух чужих людей. Всю дорогу в вертолете Сейхан всматривалась в лицо матери. Черты его были ей до боли знакомы: дуги бровей, изгиб нижней губы, форма глаз. Но в то же время это было совершенно незнакомое лицо. И дело не только в багровом шраме и татуировке; все было гораздо глубже.

В последний раз Сейхан видела свою мать, когда была еще девятилетней девочкой. Теперь, по прошествии двух десятков лет, она смотрела на нее взрослым человеком. Она уже не была той девочкой. И ее мать не была той молодой женщиной.

– Скоро мне нужно будет покинуть тебя, – сказала Гуань-инь.

Сейхан сделала глубокий вдох, проверяя, какое действие произвели на нее эти слова. У нее угрожающе защипало в глазах – но только потому, что она не почувствовала абсолютно ничего. И это явилось жутким открытием.

– У меня есть обязательства, – продолжала мать. – Мои люди в опасности, и им нужна моя помощь. Я не могу их бросить.

Сейхан едва сдержала горький смешок.

Должно быть, Гуань-инь также почувствовала грустную иронию своих слов.

– Я тебя искала, – после долгого молчания тихо произнесла она.

– Знаю. – Сейхан уже знала это от Грея.

– Мне сказали, что ты умерла, однако я продолжала искать до тех пор, пока это не стало слишком больно.

Посмотрев на свои руки, Сейхан с удивлением обнаружила, что стиснула ограждение и у нее побелели костяшки пальцев.

– Поедем со мной, – попросила мать.

Сейхан слишком долго хранила молчание.

– Ты не можешь, да? – прошептала мать.

– У меня тоже есть обязательства.

Снова потянулось молчание, заполненное чем-то гораздо более важным, чем слова.

– Я слышала, он опять уезжает. Значит, ты отправишься вместе с ним?

Сейхан ничего не ответила.

Они долго стояли рядом, обе не зная, о чем говорить, что обсуждать. Что им оставалось делать? Считать, у кого больше шрамов, делиться рассказами о пережитых ужасах и пролитой крови, о том, что приходилось делать, чтобы остаться в живых? В конце концов они так ничего и не сказали друг другу.

Наконец мать разжала руки и отступила назад, прошептав:

– Моя маленькая Чи, неужели я потеряла тебя навсегда? Смогу ли я когда-нибудь снова тебя найти?

С этими словами она ушла, оставив после себя только аромат жасмина.

03 часа 14 минут

Грей стоял, опираясь на стол, слишком усталый, чтобы доверять своим ногам. Командир эсминца любезно предоставил им с Ковальски офицерскую кают-компанию. Корабельный кок сварил кофе и приготовил яичницу с ветчиной.

Не каждый день двум сотрудникам американских спецслужб удается бежать из Северной Кореи.