Противостояние СССР – США сопровождалось опасными эпизодами и впоследствии.

26–27 октября на секторальной границе в Берлине возник самый серьезный конфликт, известный в западной историографии как «инцидент у пропускного пункта Чарли». В тот момент вопрос войны и мира зависел от крепости нервов танковых экипажей и их командиров. Советские танки были вплотную придвинуты к пограничному сектору, на противоположной стороне которого уже находились американские танки.

Советская разведка донесла Хрущеву о готовившейся американской военной провокации с целью снести пограничные заграждения на Фридрихштрассе, между британским и советским секторами. В ответ на американские действия по тревоге были подняты войска ГСВГ, ННА, других стран Варшавского Договора. В указанные районы сразу же направились советские танковые подразделения. На Фридрихштрассе прибыла 7-я танковая рота капитана Войтченко 3-го батальона 68-го гвардейского танкового полка.

«И вот мы на Фридрихштрассе, – вспоминал участник событий старшина роты В. Сычев. – Перед нами стоят американские танки М-48. Слева от танков в окнах и на чердаке пограничного дома за мешками с песком расположились вооруженные полицейские, справа – улюлюкающая и свистящая толпа фашиствующих молодчиков».

Советские танки были отведены утром 28 октября. Это означало окончание Берлинского кризиса. Кризис завершился, но борьба за превосходство между СССР и США продолжалась. В период с 29 сентября 1961 г. по 16 января 1962 г. в районе Фридрихштрассе постоянно находилось по 10 танков и бронетранспортеров США.

Что касается непосредственной границы между ФРГ и ГДР, то одной лишь осенью 1961 г. там произошло 2137 всевозможных инцидентов и конфликтов, зарегистрировано 685 случаев нарушений границы. При этом было разрушено 83 пограничных здания, имели место 2118 попыток склонить к дезертирству восточногерманских пограничников.

К счастью, открытого вооруженного конфликта удалось избежать.

Тогда и позже советский лидер считал, что провокации были в целом делом рук американских военных и не санкционировались непосредственно Кеннеди, что западные державы не были готовы идти на конфликт в Германии. И в этом он не ошибся. Тем не менее предотвращение провокаций на секторальной границе оставалось в этот период главной проблемой.

Вначале, вспоминал Хрущев, он не был уверен, что полиция ГДР будет стрелять в своих перебежчиков. Ульбрихт, однако, настаивал, что охрана границы – это суверенное дело ГДР. 12 ноября 1961 г. Президиум ЦК КПСС по докладу Громыко и Малиновского рассмотрел меры по охране восточногерманской границы, тем самым приняв на себя ответственность за происходящее на секторальной границе.

Несмотря на тактический успех, связанный с молниеносным возведением Берлинской стены, к чему Запад оказался не готовым, в стратегическим плане этот шаг был проигрышным.

В своих воспоминаниях Н. Хрущев говорил о том, что стена помогла ему восстановить статус-кво в Германии и что Кеннеди «потерпел поражение» в Берлине. Документы, однако, показывают, что никто в советском руководстве не расценивал итоги Берлинского кризиса как победу.

Глубокая разочарованность царила и в руководстве ГДР. Восточные немцы были уверены в том, что Хрущев осуществит свои угрозы, с которыми выступал в период берлинского кризиса, и передаст восточным немцам советские обязательства в отношении Берлина. Имелись разного рода проекты соглашений, которые Восточная Германия должна будет подписать с новым «вольным городом» Западным Берлином.

Несмотря на три года советской силовой дипломатии – а скорее благодаря им, – США, их союзники по НАТО, и прежде всего ФРГ, не пошли на переговоры по германскому вопросу и на признание ГДР. Нормализация обстановки в Берлине растянулось почти на три десятилетия. Основной причиной напряженности все это время оставалась дипломатическая и психологическая война между СССР и Западом по вопросу о статусе Западного Берлина.

После строительства Берлинской стены Хрущев еще некоторое время рассматривал напряженность вокруг Западного Берлина как средство силового нажима на Запад, но был удовлетворен стабилизацией положения в ГДР и Центральной Европе в целом. Его внимание переключилось на другие точки советско-американского соперничества, прежде всего на Кубу. Когда в дни Карибского кризиса в октябре 1962 г. заместитель министра иностранных дел СССР В.В. Кузнецов предложил в ответ на блокаду Кубы военно-морскими силами США предпринять ответные меры против Западного Берлина, Хрущев в повышенных тонах заявил, что ему не нужна «еще одна авантюра».

Нет никаких данных, подтверждающих существующее мнение о том, что Хрущев разместил советские ракеты на Кубе прежде всего для того, чтобы «разменять» их потом на свое решение «проблемы» Западного Берлина. Скорее всего советский лидер искренне верил, что Западный Берлин рано или поздно все равно попадет в советскую сферу влияния – так же, как верил он в неизбежность победы социализма в мирном экономическом соревновании с капиталистическим способом производства.

Берлинская стена просуществовала до 1990 г. и стала своеобразным символом противостояния двух германских государств, разделения Европы, «холодной войны» и окончательного установления биполярного мира.

В октябре 1990 г. в результате объединения Германии была поставлена точка в длительной исторически аномальной конфронтации двух германских государств.

1 января 1959 г. Фидель Кастро объявил о победе революционного движения на Кубе. Это событие явилось сюрпризом для Вашингтона, который был убежден, что к концу 50-х гг. ему удалось установить достаточно эффективный контроль за развитием политических процессов в странах Латинской Америки и надежно изолировать этот континент от коммунистического влияния. Особо неприятным оказалось то, что прорыв в системе «Пакс Американа» произошел именно на Кубе.

Американский капитал с конца XIX в. играл в кубинской экономике лидирующую роль прежде всего в курортном бизнесе, и, казалось, навсегда. Куба была превращена в место отдыха и развлечений состоятельных американцев.

Жесткая зависимость Кубы от американских монополий, утечка большей части национального дохода за границу в виде прибыли американского капитала создали в стране ситуацию перманентного кризиса. Вашингтон был вынужден делать ставку на военных. Особую роль при этом пришлось сыграть Ф. Батисте.

Батиста во многих отношениях оказался баловнем судьбы. Он родился в 1901 г. в бедной семье. Но уже в детстве ему повезло: на толкового, проворного мальчика обратил внимание американский миссионер. Он помог ему получить среднее образование. В дальнейшем судьба привела Батисту в армию.

Звезда Батисты взошла в 1933 г., после падения диктатуры Мачадо, когда он возглавил бунт младших армейских чинов, получивший название «душевой мятеж» и проходивший под лозунгом «Душевые комнаты не только для офицеров, но и для унтер-офицеров». Возникнув по частному поводу, мятеж вскоре приобрел черты широкомасштабного организованного выступления. Решительность, волевой характер и внезапно открывшиеся ораторские способности позволили скромному сержанту в результате совершить головокружительную карьеру и в одночасье превратиться в полковника.