— Сделаю все, что смогу.

— Вот и хорошо, — бросил он и замолчал, ожидая, когда я выйду из кабинета.

Уходил я от него со смешанными чувствами. Сомнения, которые испытывал в отношении моей невиновности Джил, причиняли мне настоящую боль. Однако он еще раз проявил свою симпатию ко мне.

Образ «Ревер» в глазах общественного мнения значил для него очень много, если не все. А я этот образ запятнал. Все улики против меня выглядели весьма убедительно, но Джил по-прежнему оставался на моей стороне. Вместо того чтобы действовать рационально — то есть просто выкинуть меня из фирмы, — Джил поставил на первое место лояльность по отношению к сотрудникам, веру в меня и собственные взгляды порядочного человека. Я был ему очень за это благодарен и понимал, что не имею права его подвести.

После ленча я закончил составление проекта инвестиционного меморандума по «Тетраком» и разослал документ партнерам. Затем, сказав Джону, что пробуду остаток дня на совещании, взял такси и отправился домой. У Лайзы имелся ключ от дома отца, который она хранила в небольшой вазочке на каминной полке. Я захватил ключи, прошел несколько десятков ярдов до гаража на Бриммер-стрит, вывел «моргай» и двинулся на место преступления в Вудбридж.

Под огромным куполом неба, на котором собирались дождевые облака, «Домик на болоте» выглядел очень одиноким. Со стороны моря, прижимая к земле болотную траву и раскачивая стоящие за домом деревья, дул сильный ветер. Здесь практически ничего не изменилось с того момента, когда мы с Лайзой обнаружили тело Фрэнка. Не было лишь «мерседеса», который, очевидно, забрала полиция. Тщательно обнюхав жилище покойного, копы собрали все, что их заинтересовало, и отбыли восвояси. С тех пор дом стоял пустой и одинокий. Интересно, как поступит с ним Лайза? Сохранит ли она его в память об отце или продаст, чтобы поскорее забыть о трагедии? Я вошел в дом. Мои руки были в перчатках. Хотя, как я полагал, полиция и закончила изучать это место, мне не хотелось оставлять лишние отпечатки, которые могли быть обнаружены позже. Должен признаться, что отправлялся я в эту экспедицию не без волнения. Меньше всего мне нужно было, чтобы полиция узнала о моем визите и сделала ложные выводы. Но еще более опасно было, сложа руки, сидеть дома.

В холодном помещении стояла мертвая тишина. Даже дедушкины напольные часы у одной стены гостиной замолкли. В них кончился завод. В застоявшемся воздухе попахивало плесенью, а на всех ровных поверхностях лежал тонкий слой пыли. На полу, в том месте, где я нашел тело Фрэнка, остались следы белых линий. Хотя дом выглядел вполне нормально, мне казалось, что все предметы из него вначале изымались, а затем их аккуратно вернули на свои места.

Большинство вещей Фрэнка оставалось в доме. Книги, журналы, фотографии. По большей части это были изображения Лайзы и Эдди, и лишь на одном были запечатлены Фрэнк и его бывшая супруга. Их сфотографировали в момент бракосочетания. На столе рядом с видавшим виды креслом-качалкой Фрэнка лежали две книги — о птицах Роджера Тори Питерсона и триллер из серии «Секретные материалы». Стены комнаты, как и прежде, были украшены литографиями с изображениями птиц и морских пейзажей. Первым делом я подошел к письменному столу Фрэнка. Все ящики были пусты. Не осталось ни записей, ни дневников, ни календарей, которые могли бы пролить свет на то, о чем он думал в последние часы перед смертью. На столе осталась лишь разрисованная цветами коробочка для карандашей. Ее сделала Лайза, когда была маленькой девочкой. Тонкий слой пыли покрывал этот, видимо, драгоценный для Фрэнка подарок. В гостиной не оказалось ничего, что свидетельствовало о работе хозяина в венчурной фирме «Ревер».

Я поднялся на второй этаж. Все постельное белье с кроватей было снято. И здесь тоже не оказалось никаких бумаг. Из окна спальни я видел, как сгущаются облака и темнеют окружающие дом болота.

Я попытался представить, как выглядел дом лет двадцать назад, когда в нем летом собиралось все семейство. Маленькая Лайза и ее старший брат носились по лестницам, играли на веранде. Они купались в море и возвращались домой по деревянным мосткам — усталые, с мокрыми волосами и загорелой от летнего солнца кожей. Но последние пятнадцать лет «Домик на болоте» оставался лишь убежищем Фрэнка, тихим красивым местом, где он любил побыть в одиночестве. Интересно, почему он оставил семью? Фрэнк любил детей и по меньшей мере продолжал испытывать симпатию к бывшей жене. Это была тайна, которая все время преследовала Лайзу и которую я тоже не был способен раскрыть.

Когда я спустился вниз, мое внимание привлек один предмет. Это была ручка в разрисованном Лайзой пенале. Подобную ручку я уже видел, но не помнил — где. Во всяком случае, не здесь. Я взял ее в руки и убедился, что это всего лишь обычная шариковая ручка коричневого цвета. От остальных ручек подобного рода ее отличало лишь изображение желудя и золоченая надпись: «Оуквуд аналитике».

Я вертел ручку, стараясь вспомнить, где уже видел такую, но на ум ничего не приходило.

Я еще раз окинул взглядом гостиную, вышел из дома и тщательно закрыл за собой дверь.

Сев в машину, я проехал примерно милю по проселочной дороге до ее слияния с асфальтированным шоссе. Облака висели прямо над головой, и уже начинало накрапывать. Вдоль дороги, укрывшись между деревьями и на порядочном расстоянии друг от друга, стояли дома. Большая их часть была обитаемой только летом. «Домик на болоте» из них виден не был, но мне хотелось узнать, что заметили их жители в тот день, когда произошло убийство.

Первый дом, к которому я подошел, был уже наглухо заколочен в преддверии зимы. Второй напоминал хижину. Она находилась под охраной громадного «форда», с которым я едва не столкнулся в день моего визита к Фрэнку. Я остановил машину, вышел и помчался к дому. Дождь уже лил вовсю.

Дверь открылась со страшным скрипом. На пороге стояла пожилая дама, которая тогда сидела за рулем «форда». Она меня тоже узнала.

— Добрый день, — протянул я с вежливой кембриджской интонацией. — Меня зовут Саймон Эйот. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

— Я прекрасно знаю, кто вы, — ответила дама, и в ее голосе одновременно прозвучали страх и решительность. — Вчера вечером вас показывали по телевизору, и у меня нет никакого желания отвечать на ваши вопросы.

Она начала закрывать дверь, а я, уже промокший до костей, протянул руку, чтобы ее остановить.

— Мне хотелось всего лишь…

— Убирайтесь, или я позвоню в полицию! — взвизгнула она.

Осознав, что нарываюсь на новые неприятности, я предпочел отступить. Карга с шумом захлопнула дверь, а затем послышался стук щеколды. Я бегом домчался до машины и продолжил путь.

Два следующих дома оказались пустыми, однако третий подавал признаки жизни. Около дома был припаркован маленький автомобиль, а в окнах горел свет.

Я снова быстро преодолел стену дождя и постучал.

На сей раз дверь открыла приятного вида женщина средних лет, с гладко зачесанными назад седыми волосами. Она была похожа на немолодых, но решительных дам, которые так часто встречаются на аллеях английских парков.