Отвернувшись от Дедича, Мальфрид снова взглянула на воду перед носом лодки. Трезво осознала, какое непростое испытание ей предстоит. Но так же ясно перед ней встало и другое: все ее усилия, все превратности были не напрасны. Одинокая молоденькая девушка, лишенная даже воли, она брела наугад через темный лес, вязла в болоте, ушибалась, продиралась сквозь бурелом, но все же не сбилась с пути. Она соткала себе пояс Зари и переменила злую судьбу на добрую. Та новая судьба привела ее к Святославу и даровала золотое дитя с божественной кровью в жилах. Ее Колосок подрастет и станет властелином мира, подчинит себе все земли, которыми владели его предки. Умножится, как умножается зерно в колосе – стократно. Она видела перед собой огромное дерево из пламени, стремительно растущее и простирающее ветви над всеми землями на свете. И она, Мальфрид, была той землей-матерью, что дала ему жизнь. Она – жизнь. Она – земля. Властелин темной воды вечно стремится к ней, но лишь омывает, не в силах завладеть ею…

Дедич уже не пел, но продолжал играть, и звуки золотых струн текли, искрясь, как воды Волхова под красным садящимся солнцем.

– Ну, пора! – услышала Мальфрид голос у себя за спиной. – Табань!

Последнее предназначалось гребцам, и отроки сделали дружный гребок назад. Погасив разгон, лодка встала.

Мальфрид бросила взгляд на воду перед глазами. Нос лодки был выше, чем у того челнока, с которого она училась прыгать, зато меньше была опасность запнуться о борт. К тому же она остойчивее – «будешь прыгать, как с мостков», успокаивал ее Бер, раз пятнадцать уже наблюдавший за этим обрядом.

Отроки больше не гребли, и лодку сносило вниз по течению. Мальфрид в последний раз оглянулась. До Перыни было не так уж далеко – с перестрел. Дедич не довел лодку до середины реки, оставив позади не более четверти ее ширины, а то и меньше.

– Ступай, девица! Ждет тебя Волх-молодец.

Жрец ободряюще кивнул ей, на миг опустив веки, будто желал ей удачи. А ведь он проделывает это обряд всякий год и проводил к подводному жениху десяток дев!

– Не бойся, – добавил он совсем обычным голосом, будто предлагал лужу по досточке перейти. – Господин наш добр.

– Я не боюсь! – искренне ответила Мальфрид и с трудом удержалась, чтобы не подмигнуть. – Моя судьба – добра.

В глазах Дедича отразилось удовольствие: ему нравилась ее смелость. Знал бы он, сколько раз она к своим шестнадцати годам уже делала шаг в пустоту!

Держа хлеб перед собой, Мальфрид выпрямилась, решительно завалилась вперед и погрузилась в воду почти без плеска. Еще в полете выпустила хлеб, а венок вода сразу сорвала.

Мощный крик толпы пронесся над рекой, но волны сомкнулись над Мальфрид, отрезав все звуки верхнего мира.

* * *

Холод воды обнял ее со всех сторон. На миг мелькнул ужас, что она запутается в рубашке и пойдет ко дну. Что прямо сейчас кто-то схватит ее и потянет вниз… Сколько ни храбрись, а человек все же богу не соперник!

Мальфрид подняла голову и открыла глаза – она все-таки научилась этому.

Это был миг беспредельного одиночества наедине со стихией. Вокруг клубилась красновато-бурая густая муть, а над нею колебалось серебряное небо. Вниз смотреть было нечего – дна здесь увидеть невозможно, зато Мальфрид ясно видела свет наверху, над поверхностью воды. Как призыв, как указание пути. И она вознеслась к этому свету, не замечая движений своего тела, как будто само небо властно притянуло ее к себе.

Пробив серебряное небо головой, Мальфрид вынырнула и жадно вдохнула. Сейчас ей казалось, что она не дышала очень, очень долго.

Лодки рядом не было – течение отнесло их друг от друга. Мальфрид развернулась лицом к своему берегу и поняла, что смутный гул в ушах – это крик толпы, увидевшей над водой ее мокрую голову.

Для всех это было мгновение выбора – примет Волх невесту или отпустит. Бер говорил, что на памяти его и даже Сванхейд ни одна еще девка не пошла ко дну, но никто ведь не поручится, что в следующий раз этого тоже не будет.

Мальфрид поплыла. Дедич завез ее дальше, чем завозил Бер на том челне, но все же она верила, что справится.

«Ни о чем не думай, просто дыши и греби! – внушал ей Бер еще в первый день, когда она плавала вдоль берега. – Будешь тонуть, я тебя вытащу».

Казалось, ее близкие и сейчас где-то близко: могучий невозмутимый Алдан, впервые научивший плавать маленькую Малушу, брат Добрыня, Бер. Мысль о нем помогала ей так же, как если бы он сам плыл рядом.

Подол широкой сорочки расправился и не путался в ногах, Мальфрид уверенно гребла руками и была вполне спокойна.

Однако, целиком находясь в воде, трудно было отвязаться от мысли о глубине, о сумраке далекого дна. Она чувствовала на себе пристальный взгляд этой глубины, и от жути перехватывало дух. Глубина манила, прельщала какой-то совсем иной жизнью, где не нужен воздух, свет и тепло. Мальфрид почти видела, как идет по дну, будто по лугу, среди подводных трав. Что там, внизу? Какие сокровища Волхов накопил за те тысячелетия, что течет среди своих берегов, ни на миг не останавливаясь и в то же время не двигаясь с места? Какие девы, за многие века отданные ему, водят там круги по ребристому песку? Чем одарит ее подводный господин? Каким существом она станет, научившись дышать водой?

«Давай к берегу, – звучал в ее мыслях повелительный голос Бера, отгоняя прельстительную муть. – Я здесь, не бойся».

И казалось, он и правда рядом с ней даже сейчас, и опять одна и та же вода омывает их тела. Бер сейчас ждет ее где-то там, впереди, на берегу. Она должна туда вернуться. Ни за что она не позволит воде утянуть себя вглубь, когда берег уже так близко.

Мальфрид ясно видела ивы, бегущих вдоль воды людей. Бера она не видела, но была уверена, что он где-то там, не сводит с нее глаз. Еще немного…

Она начала уставать, но старалась об этом не думать. Не море переплыть… Берег еще ближе… Сил ей хватит… Холод все более окутывал члены, но это же заставляло ее прикладывать усилия, чтобы поскорее выбраться в тепло воздуха.

Иногда она проверяла глубину, опуская одну ногу, но до дна не доставала. Зато замечала, что ее довольно сильно сносит. Причал, луговина, где пестрела толпа, уже остался далеко слева. Бер говорил, что в этом беды нет. Главное, приближаться к твердой земле.

Еще не стемнело, но белая луна уже висела на шелковисто-синем небе прямо перед ней, будто тоже взирала с любопытством на новую невесту Волха. Берег, к которому Мальфрид стремилась, был покрыт старыми ивами, между ними и водой частоколом стояли камыши. Мальфрид упорно плыла; в мыслях ее Колосок и Бер сменяли один другого, ни на миг не давая ей забыть, почему она должна во что бы то ни стало доплыть…

Иногда накатывало чувство беспомощности – она такая маленькая, а воды вокруг так много! Но Мальфрид гнала его прочь. Ни одна девка еще не утонула. Стыдно ей будет оказаться хуже всех.

И вот, когда берег был уже совсем перед глазами, ее опущенная нога наконец коснулась каменистого дна. Восхитительного твердого дна! Она доплыла! Она добралась! Мальфрид уже трясло от холода воды, но внутри рассветным багрянцем разливалось счастье. Как будто она родилась еще раз, заново подарила жизнь самой себе.