невестой приехала.

Подружки бросили венки плести, перестали петь, плясать, к воротам бегут.

И как древний обычай велит, Радослава от ворот прогоняют. Не хотят ему Радуню отдавать.

Дружки жениха за воротами поют:

Отворяй-ка, батюшка, ворота,

На невесту нам взглянуть охота.

Крепкие запоры отмыкай,

Жениху невесту отдавай[51].

А подружки хором в ответ:

Замуж наша девица не хочет,

Пусть она в венке еще походит,

Не пришла, видать, ее пора,

Уезжайте с нашего двора.

Опять дружки поют:

Лучше отворите,

А не то мечом

Мы ворота мигом

В щепки иссечем.

Радуня сидит одна в горнице. Слышит песни и улыбается. Знает: ворота не заперты, только палочкой заложены. Толкнется конь мордой, они и распахнутся настежь.

Въедет дружина жениха на двор с криком, с шумом, будто во вражеский замок ворвалась.

А подружки переполошатся и с визгом к Радуне кинутся.

Тут и венки раздавать пора. А венков наплели они с подружками — не счесть! Все стены увешаны. Самый красивый — калиновый, золотой нитью перевитый, серебряными блесточками усыпанный — для любимого жениха.

Радуня одна в горнице.

Окошко настежь раскрыто, под окошком речка журчит, вдоль берега липы цветут. На воде играют лучи закатного солнца, в ветвях гомоздятся птички — на ночлег устраиваются.

Вдруг вспенилась вода в реке, волны о берег ударились. Птицы в страхе разлетелись.

Затрещали кусты, и послышался голос скрипучий, в замке до той поры не слыханный:

— Ква-ква-ква, иди-ка сюда! Ты мне обещана, по доброй воле отдана!

Идет Меднобородый, как утица, вперевалку. Глазищи выпучил, клешни выставил. Идет — рыжей бородой землю метет.

К окну подошел, Радуню клешнями схватил и в реку утащил.

И никто ничего не видал, никто ничего не слыхал. Вбегают дружки в горницу с песней:

Мы ворота крепкие сломали,

На конях на борзых прискакали,

Девице поклон от удальцов:

Наплела ли ты для нас венков?

— А где же невеста?

— Радуня! Радуня!

Ни отзыва, ни отклика.

И стар, и млад, и беден, и богат, сколько ни есть в замке людей-все кинулись невесту искать.

Женщины в горницах ищут, во все углы-закоулки заглядывают.

В саду, во дворе Радуню кличут.

Мужчины на коней вскочили — по окрестным полям, лесам рыщут.

Рыбаки на лодках по реке плывут, баграми дно обшаривают.

Псы ощетинились, рвутся с лаем к реке и в воду ныряют.

Почуяли, видно, куда похититель со своей добычей скрылся.

Где невеста?

Никто не знает, не ведает. Один только отец о страшной правде догадывается.

Засветил он лучину — на полу следы огромных клешней виднеются.

А за раму длинный рыжий волос зацепился, по ветру вьется, молнией сверкает.

— Он, он тут был… В подземное царство ее утащил…

…Долго ли, коротко ли, приплыл Меднобородый в столицу подземного царства.

Привел он Раду ню во дворец и говорит:

— Отныне будешь ты моей служанкой. Смотри не вздумай мне перечить, не то несдобровать тебе. Вот тебе на сегодня урок: отмой, отскреби во дворце все лестницы.

На другой день Меднобородый приказывает:

— Вымой во дворце окна все!

На третий день велит он Радуне с крыши ил счистить и украсить ее ракушками.

Что ни день — новую работу задает.

Радуется Меднобородый, что уволок человека в подземное царство и служить себе заставил.

Надулся от важности-того и гляди, лопнет, задрал жабью голову, на весь дворец квакает, клешнями щелкает.

— Хоть у меня ни солнца золотого нет, ни месяца серебряного, как на земле, а ты служить мне должна, воле моей покоряться. Вот какой я могучий, ква-ква! — похваляется.

Радуня все его приказания исполняет, не смеет ослушаться.

Спит Радуня на чердаке, объедками на кухне кормится.

В голове у нее шумит, в глазах темно, от непосильной работы руки-ноги отяжелели, словно свинцом налились. Но не плачет она, не отчаивается. Чует сердце: избавление близко.

Сколько прошло времени, не знает Радуня: не всходит и не заходит тут солнце. Тут вечный мрак царит.

Не шелестят тут листья — одна вода журчит. Ни деревца, ни птички не увидишь. За окном диковинный коралловый куст раскачивается да пугливые рыбки проплывают.

Нет тут ни собак, ни кошек. По полу уродливые раки да скользкие угри ползают.

Тоскует Радуня по ясному солнышку, по светлому месяцу, по зеленой травке, по дому родительскому. Да делать нечего, приходится чудище ублажать, приказы его исполнять.

Вот как-то говорит ей Меднобородый:

— Нынче спальню мою хорошенько прибери. Замети, отовсюду сор выгреби, только печку смотри не трогай.

Прибирает Радуня горницу и видит: над ложем чудища коралл висит, на коралле — золотой перстень, на перстне — три серебряных звезды в изумрудном поле.

Радуня пыль с коралла смахивает и с перстня глаз не сводит.

Чудно ей: откуда этот перстень тут взялся? Ведь три серебряных звезды в изумрудном поле — их родовой герб, что над воротами замка висит.

Прибирает Радуня горницу, а перстень с серебряными звездами нейдет из головы. Как он тут очутился?

Задумалась она и позабыла наказ Меднобородого печку не трогать. Чистит она топку, золу выгребает, запечье обметает.

А стала поленья в печи укладывать, смотрит — под ними пять веретен лежат.

Вынула их Радуня из печи, обтерла, на полу в ряд положила и говорит:

— Веретенца точеные, что же вы зря в печи пропадаете, пряжу не прядете?

Что за диво! Не успела договорить — веретенца овечками обернулись.

Стоят пять овечек. Одна в одну: беленькие, кудрявые.

Копытцами разом стукнули и говорят человечьим голосом:

— Добрая девушка, ты от злых чар нас избавила. В награду покажем мы тебе дорогу из подземного царства на землю. Бежим вместе с нами! Да перстень возьми с собой! Пока перстень у Меднобородого, ты служить ему должна.

Обрадовалась Радуня, засмеялась, в ладошки захлопала. Перстень схватила и крепко-накрепко завязала в уголок платка.

А как глянула на овечек — опечалилась.

— Как же я за вами поспею? — говорит она. — У вас по четыре ножки, у меня только две и те еле ходят, тяжелые, как свинцом налиты.

— Не печалься! Только бы нам из дворца на широкую дорогу выбраться.

Бегут овечки из горницы в горницу, копытцами по полу стучат.

А вот и широкая дорога, что под морским дном идет и на землю ведет.

Остановились овечки на дороге, и говорит первая овечка