Я много работала над эскизами для новой скульптуры. Но это будет больше, чем скульптура; это ключевой фрагмент нового плана, который я задумала, нашей следующей, самой крупной миссии. На самом деле это нечто похожее на охотничью засаду или на троянского коня. Я показала рисунки Генри, и он полагает, что это сработает. Потом я показала их Тесс и Уинни.

«Лось? – спросила Тесс. – Долбаный лось?»

«Думаю, это обалденно», – сказала Уинни. Она наклонилась и крепко поцеловала меня в губы.

Сейчас одиннадцать часов вечера. Я проработала весь вечер, сортируя деревяшки и вырезая куски для каркаса. В моем воображении лось начинает обретать форму. Думаю, я могла бы отдохнуть от скульптуры и написать огромную картину лося в натуральную величину, нечто вроде этюда в лосиных тонах. Так я смогу поработать с перспективой и освоить мелкие детали, прежде чем переходить к трехмерной форме. Я хочу, чтобы финальный вариант выглядел как можно более реалистично.

Это моя любимая часть проекта: самое начало. Все кажется возможным. Произведение искусства обитает во взгляде художника, прекрасное и манящее, – нечто вроде Святого Грааля, к которому нужно стремиться. Акт творения – это поиск. Но я еще не отправилась в странствие. Я до сих пор собираю материал, визуализирую конечный результат, – разумеется, великолепный и совершенный, исполненный света, который живет только в моем разуме. Мне жаль людей, не способных к творчеству. Они не знают, на что это похоже. Это как идеальная беременность.

Генри выпрямился и закрыл дневник. Из приемника «радионяни» донеслись какие-то звуки. Он пошарил в кармане пиджака и вывел звук на полную громкость.

Эмма проснулась и что-то шептала. Она с кем-то разговаривала.

Она была не одна.

Генри задержал дыхание. Он поднес приемник к уху и попытался разобрать слова за шумом статики.

«Они сгорят», – произнес голос.

Но это был не просто чей-то голос.

Это была Сьюзи. Слабый, потрескивающий шепот, но он узнал его. Генри встал на нетвердых ногах с кружкой вина в одной руке и приемником в другой. Выронив кружку, он побежал к двери, направляясь в комнату Эммы и заранее страшась того, что он увидит, когда попадет туда.

Но остановился как вкопанный, размахивая руками, словно персонаж мультфильма, который вдруг оказался на краю обрыва.

Маленький сарай на другой стороне двора, где Тесс устроила свою художественную студию и где он сам недавно побывал, был объят пламенем.

Тесс проснулась, совершенно дезориентированная и в полной темноте. Она была обнажена и лежала под толстым одеялом. Хлопчатобумажный пододеяльник прилип к ее потному телу, как рыхлая повязка.

Потом она вспомнила.

– Клэр?

Она потянулась к левой стороне кровати и нащупала теплую подушку, но кроме этого – лишь пустое место.

Тесс скатилась с кровати и пошарила вокруг в поисках своих вещей. Ее тело казалось жидким и бескостным. Цифровые часы запутались в ее рубашке. Она включила свет и проверила время: 00.13. Вот дерьмо! Она не могла поверить, что так крепко заснула. Как она могла? Что она скажет Генри и Эмме?

Что она натворила?

Все было так просто: поцелуй и ее готовность подняться по лестнице в спальню следом за Клэр. Это казалось таким… неизбежным. И непреодолимым.

Но, наверное, ей следовало остановиться. Хотя бы немного подумать о последствиях.

Она не из тех, кто готов прыгнуть в постель с почти незнакомым человеком. По правде говоря, единственным другим человеком, с которым она спала, кроме Генри, был ее ухажер в старшем классе средней школы.

А теперь она здесь и бродит по дому другой женщины, чувствуя себя скорее персонажем арт-хаусного кинофильма, чем самой собой.

Пробираясь в темноте, Тесс вышла из спальни, она на цыпочках прошла по ковровой дорожке в коридоре к закрытым дверям ванной и рабочего кабинета. Там она замерла и прислушалась.

– Клэр? – ее голос прозвучал не громче шепота.

Ответа не последовало. Тесс взялась за дверную ручку ванной комнаты и начала поворачивать ее, но потом поняла, что должна попасть домой. Ей нужно было уехать отсюда и все обдумать, прежде чем снова встречаться с Клэр.

Она осторожно отпустила дверную ручку и спустилась по лестнице. Гостиная и кухня были погружены в темноту.

Пошарив в своей сумочке, Тесс достала ключи, торопливо вышла на улицу и спустилась по крыльцу к своему автомобилю, где попятилась по дорожке с выключенными фарами, ощущая себя преступницей, которой едва удалось уйти.

Тесс проехала лес у дороги с северной стороны их участка, когда увидела красные огни, пляшущие в темноте.

Приток адреналина заставил ее сердце биться в два раза чаще, хотя она задержала дыхание; все ее чувства были напряжены до предела.

Покрышки «Вольво» взвизгнули, когда она свернула на подъездную дорогу и потеряла контроль на повороте, едва не врезавшись в одну из пожарных машин.

Что бы ни случилось, это я виновата, подумала она. Когда у тебя любовный роман, ты оставляешь свою семью беззащитной перед опасностью.

Она заключила быструю мысленную сделку с Богом: если все будет в порядке, то она порвет с Клэр. Она станет лучшей матерью. Она не оставит своего ребенка без защиты. Она больше не собирается убегать из дома, как влюбленный подросток, сбесившийся от избытка гормонов.

За кого она себя принимает? Как она могла забыть о своей дочери и своих обязанностях подобным образом?

– Эмма, – произнесла она, сама не сознавая этого. Имя ее дочери прозвучало как ее собственное дыхание и так же неотделимо от нее.

Пожалуйста, Господи, пусть все будет в порядке.

Она тут же убедилась, что ее молитвы были услышаны. Эмма стояла во дворе рядом с Генри в своей пижаме с лосями и держала отца за руку. Они смотрели, как пожарные из бригады добровольцев тушили из шлангов остатки ее художественной студии.

– Что случилось? – спросила Тесс, подбегая к ним. Она крепко обняла Эмму.

Генри печально посмотрел на нее. Он не выглядел рассерженным или подозрительным.

– Они считают, что пожар начался из-за свечки, – ответил он.

– Но сегодня я даже не заходила туда. И не зажигала свечку.

– Возможно, это была ваша дочь, – предположил один из пожарных. Он присоединился к их маленькому полукругу.

– Она никогда не заходит в студию, – сказала Тесс. – Она знает, что туда нельзя. Правда, Эмма?

Девочка кивнула.

Тесс снова обняла ее и крепко прижала к себе, не желая отпускать.

– Вы удивитесь, как долго может гореть простая свечка, – сказал пожарный. – Вы могли еще вчера зажечь ее.