глубине хибар глаза и тут же исчезали… Но точно то же самое он всегда наблюдал и раньше – на него бросали из глубины хибары взгляд и исчезали! Именно так рядовой и сержантский состав привык смотреть на офицеров. Из двери очередной хибары выглянул и парень по имени МакКекни. А через мгновение тоже исчез… Ошибки здесь быть не могло! Новость о случившемся достигла и его… С другой стороны, над самим МакКекни тоже нависла грозовая туча. Вполне возможно, что устроить МакКекни сущий ад за то, что он прошлой ночью покинул лагерь, предстояло не кому-либо, а именно ему, Титженсу. Вот он, вероятно, и решил не мозолить ему глаза… Поди, теперь узнай… Кристофер самую малость кренился вправо. Дорога зияла ухабами. Его ноги распухли и ощущались какими-то посторонними предметами, которые ему приходилось за собой волочить. Нет, их, эти чертовы ноги, надо обуздать. И он действительно их обуздал. К нему с чашкой чаю в руке подбежал посыльный. Титженс приказал ему ее поставить и велел быстро вызвать к нему старшего повара-сержанта. Сказать, что через четверть часа генерал явится проверить кухни.

Посыльный убежал, расплескивая в лучах солнечного света чай.

В своей хибаре, тускло освещенной и богато украшенной докторскими идеалами женской красоты в любой известной форме ее образного выражения – будто цветками персикового дерева, Титженс упорно воевал с портупеей, в которую никак не мог влезть. Сначала он забыл снять фуражку, потом просунул голову не куда надо; пальцы на застежках больше напоминали сосиски. Наконец, он оглядел себя в оставленное доктором треснутое зеркальце и увидел, что отлично выбрит.

Побрился Кристофер в половине седьмого утра: через пять минут после того, как отправил пополнение. Грузовики, как водится, на час опоздали. В том, что он с такой тщательностью выскоблил на лице всю растительность, угадывалась рука судьбы. Из зеркала на него взирал спокойный до наглости человек, лицо которого делила пополам трещина: две половинки белокожей от природы физиономии с ярким румянцем на скулах, взъерошенной шевелюрой с проседью, в которой бросались в глаза серебристые прядки. За последнее время он здорово поседел. Но при этом мог поклясться, что уставшим отнюдь не выглядел. То есть измученным заботами.

– Ради всего святого, что вы возитесь! – донесся до него из-за спины голос МакКекни. – Генерал же меня в клочья порвет за то, что я не привел свой стол в порядок!

– Стол надо содержать в чистоте, – все так же глядя в зеркало, произнес Титженс. – В батальоне только за это и наказывают.

Значит генерал, должно быть, отправился в канцелярию, порученную заботам МакКекни.

– Говорят, вы ударили генерала… – произнес тот и затаил дыхание.

– Вы что, не пропускаете ни одной сплетни, о которой говорит этот город? – сказал Титженс. – Вам мало того, что вы знаете и так?

Потом подумал, что произнес эти слова с презрительной ноткой в голосе и мысленно добавил: «Ну и ладно!» После чего обратился к запыхавшемуся старшему повару-сержанту – тоже тучному, седоусому и уже в годах младшему чину – и сказал:

– С минуты на минуту прибудет генерал, дабы проинспектировать кухни… Вы уверены, что ни в одном шкафчике не висит грязная одежда какого-нибудь чертового повара?

Кристофер даже не сомневался, что во всем остальном кухни его подразделения в полном порядке, потому как лично проверял их не далее, как утром третьего дня. Или все же вчера?..

Это было после той ночи, которую ему пришлось провести на ногах, когда командование отменило приказ об отправке пополнения… Впрочем, неважно.

– Лично я бы не стал выдавать поварам белые халаты… Бьюсь об заклад, что вы припрятали пару таких в укромном местечке, хотя это и противоречит приказам.

Сержант отвел взгляд, посмотрел куда-то вдаль и губы под его моржовыми усами расплылись во всеведущей улыбке.

– Генерал любит, когда повара в белом, – сказал он, – и ничего не знает о приказе эту форму одежды отменить.

– Проблема в том, – ответил Титженс, – что эти чертовы повара так и норовят сунуть свою чертову грязную одежку в дальний угол шкафа, вместо того чтобы просто переодеться и забрать ее с собой в казарму.

– Титженс, – отчетливо произнес Левин, – генерал дал мне вот это и отправил к вам. Понюхайте, если чувствуете себя не лучшим образом. Вы ведь уже две ночи на ногах.

С этими словами он протянул ладонь, на которой лежал небольшой пузырек нюхательной соли в серебристом тюбике. И добавил, что у генерала время от времени случаются головокружения. В действительности же полковник сам постоянно таскал с собой это тонизирующее средство для мисс де Байи.

Взглянув на пузырек, Кристофер спросил себя, почему сам вид этого тюбика с нюхательной солью напоминает ему о бронзовой дверной ручке… Он сначала глазам не поверил, когда та едва заметно повернулась. В основе этой ассоциации наверняка был тот факт, что на освещенном туалетном столике Сильвии лежал, отражаясь в зеркале, похожий серебристый тюбик… Неужели теперь все, что попадется ему на глаза, неизменно будет напоминать неуловимое вращение той ручки?

– Вы можете делать все, что заблагорассудится, – произнес старший повар-сержант, – но когда к вам с инспекцией заявится главнокомандующий, в том или ином шкафчике все равно обнаружится грязная одежка. А проверяющий непременно направится именно к нему и прикажет открыть. Генерал Кэмпион у меня на глазах проделывал такое три раза.

– Если он обнаружит ее и сегодня, то владелец шкафчика пойдет у меня под трибунал, – ответил на это Титженс. – Проследите, чтобы на доске объявлений в клубе-столовой вывесили норму раскладки продуктов.

– Генералы обожают отыскивать грязную одежду, – сказал старший повар-сержант, – это дает им пищу для разговоров, потому как ничего другого о кухнях они не знают… Что касается нормы раскладки продуктов, то я все сделаю сам, сэр… Надеюсь, вы сможете задержать генерала минут на двадцать? Больше я у вас не прошу.

– А малый не дурак, – бросил Левин в его удаляющуюся, раскачивавшуюся из стороны в сторону спину.

Потом вспомнил, сколько проверок в свое время ему пришлось выдержать самому, пожал плечами и бросил:

– Сущая напасть…

– Да, он не просто не дурак, а даже чертовски умен! – сказал Титженс и добавил в адрес МакКекни: – Ступайте и проверьте завтраки – на тот случай, если генералу вздумается устроить ревизию и им.

– Послушайте, Титженс, кто командует этим подразделением – вы или я? – мрачно спросил МакКекни.

– Это еще что такое?! – резко бросил ему Левин. – Что вы себе…

– Капитан МакКекни выражает недовольство, – ответил на это Титженс. – Говорит, что подразделением должен командовать именно он, как старший офицер.

– Ради всего… – взвился Левин и самым суровым