Эти строчки взяты из очень популярного в последние годы произведения Патрика Зюскинда «Парфюмер». Описаны события восемнадцатого столетия, но любая из фраз применима и к столетию одиннадцатому. Европа времен Анны Ярославны была такой же грязной и вонючей! Конечно, Париж одиннадцатого века еще не зарос нечистотами в буквальном смысле по уши, но просто потому, что пока был большой деревней, а европейским городом стал при сыне Анны Ярославны короле Филиппе I.

Я могла бы многое добавить к словам Зюскинда, но пожалею чувства читателей и ограничусь только небольшим перечнем жертв свинской жизни французского двора. Даже привычный к постоянной вони, окружавшей его от рождения, король Филипп II однажды упал в обморок, когда стоял у окна, а проезжающие мимо телеги взрыхлили колесами плотный многолетний слой нечистот. Кстати, этот король умер от… чесотки! От нее же погиб и папа Климент VII! А Климент V пал от дизентерии. Одна из французских принцесс умерла, заеденная… вшами! Неудивительно, вшей называли «божьими жемчужинами» и считали признаком святости.

Королева Испании Изабелла Кастильская с гордостью признавалась, что мылась всего два раза в жизни — при рождении и перед свадьбой! Столько же раз принимал водные процедуры и знаменитый «король-солнце» Людовик XIV, кстати, оба раза по настоятельному совету врачей. Но сие мероприятие показалось любимцу женщин и любителю всевозможных украшений столь чудовищным, что он поклялся больше никогда не идти на поводу у эскулапов!

Русские послы доносили в Москву, что король Франции «смердит аки дикий зверь»! Самым распространенным недугом Средневековья была… диарея. Добавьте к этому кариес, чесотку, вшивость, смердящие из-за антисанитарии раны, застарелый пот… ну и много еще чего — и получите весьма колоритный образ «просвещенной» Европы.

Когда через пятьсот лет после Анны Ярославны другая девушка голубых кровей, византийская царевна Софья Палеолог уезжала к своему будущему мужу из Рима (эпохи Возрождения, между прочим!) в далекую Московию, ее провожали, как в последний путь. Ведь воспитанная при дворе папы римского Софья ехала к «этим диким русским», которые (страшно сказать!) моются в банях! И это притом, что всей просвещенной Европе хорошо известно, даже трактат такой выпущен, что сквозь чисто вымытую кожу в организм человека в огромном количестве проникают болезнетворные бациллы! Бедолагу жалели все, а ну как и ее заставят мыться?! Заставлять не пришлось, бабушке будущего Ивана Грозного очень понравилось чувствовать себя чистой…

Анну Ярославну, тоже привыкшую мыться у себя дома в Киеве, можно только пожалеть. Что ей оставалось? Приучать своих подданных к воде и золе (мыла тогда не знали) или отвыкать от водных процедур самой. К сожалению, новая королева явно выбрала второе. Может, просто оказалась не в силах убедить остальных, включая мужа, в необходимости соблюдать элементарную чистоту? Кроме того, на защите грязи и против ухода за своим телом стеной стояла тогдашняя церковь, тягаться с которой королеве, да еще и чужестранке, было весьма сложно.

Как бы то ни было, Франция ни при жизни Анны, ни после нее чище не стала. Ее сын Филипп I имел прозвище Толстый, слыл большим лентяем и обжорой и не был замечен ни в каких попытках построить бани или что-то тому подобное. И в Европе не появилось ни новых отхожих мест, ни выгребных ям…

Анна основала в Санлисе аббатство Святого Винсента, на портале которого есть ее скульптурное изображение и где она похоронена (?). В этом же аббатстве хранилась и библиотека, привезенная Анной из Киева и пополняемая позже уже во Франции. По-настоящему достоверных сведений об этом книжном собрании нет.

Дело в том, что Анна была настоящей дочерью своей матери, и папа Николай через некоторое время понял, что явно поспешил с похвалой благочестию королевы. Генрих I все же не был молод, когда женился и умер, оставив наследником маленького Филиппа. Французские законы не позволили Анне стать полноценной опекуншей сына, таковой не могла быть женщина. Главным опекуном был муж королевской сестры граф Бодуэн. Но в совет Анна все же входила, а главное, сын очень любил и чтил свою мать, и ее советы для французского короля Филиппа I многие годы были самыми действенными.

У Анны, видно, сказалась горячая материнская кровь, еще при жизни мужа она была страстно (и взаимно) влюблена в могущественного графа Рауля Валуа, имевшего гораздо большие владения, чем сам король. Смерть супруга развязала королеве руки, и она вышла замуж вторично. А Рауль, для того чтобы жениться на возлюбленной, развелся со своей второй женой, предъявив той обвинение в неверности (точно сам не был грешен тем же!). Одно дело вдовствующая королева, которая скромно оплакивает безвременную кончину супруга над его могилой, и совсем другое — энергичная, грамотная женщина, вышедшая замуж за одного из влиятельнейших и богатейших сеньоров королевства, способного и самому сесть на престол! Граф Бодуэн переполошился.

У брошенной Раулем супруги нашлись советчики, которые помогли пожаловаться на бывшего мужа папе римскому. Со своей стороны туда же пожаловался и реймский епископ. Все вроде заботились только о спокойствии маленького короля и его воспитании. Только что ставший папой Александр II, не рискнул идти против и объявил брак Анны и Рауля незаконным. Но это не помогло, молодожены продолжали наслаждаться счастьем взаимной любви. Тогда пришлось пойти на крайнюю меру — отлучить строптивого Рауля от церкви! Но даже такая страшная мера не сломила влюбленных, их разлучила только смерть Рауля.

Похоронив любимого, Анна не пожелала жить ни с сыновьями Рауля от предыдущего брака, ненавидевшими ее не менее страстно, чем их отец любил, ни со своим собственным повзрослевшим сыном. Есть источники, утверждающие, что она вернулась на родину, что долго путешествовала по Европе, пытаясь встретиться с племянником, что умерла где-то далеко на чужбине, что все же вернулась в Санлис и похоронена там…

Князь Ярослав недолго прожил после замужества дочери, он умер в 1054 году. В том же году христианская церковь разделилась на римскую и греческую, и римская сразу стала бороться за то, чтобы греческую под себя подмять. Развалившаяся Западная Римская империя даже через столько столетий пыталась утащить за собой и Восточную. Но Византия стояла еще крепко и сделать это не удавалось долго. Византия пала только в XV веке, причем не столько усилиями турок, сколько с помощью своих собственных единоверцев-крестоносцев. Святую Софию Константинополя гораздо сильнее разграбили рыцари с крестами на плащах, чем турки, превратившие ее в мечеть.

Но к этому времени уже крепко стояла на ногах Московская Русь и императорский двуглавый орел Восточной Римской империи переселился на герб Московского великого князя Ивана III.

А теперь по порядку. Ярослав очень старался внушить сыновьям мысль о необходимости жить дружно и ни в коем случае не затевать междоусобицы, видимо, памятуя о своем собственном крайне печальном опыте. Но когда это опыт старших чему-то учил младших? Почему-то каждое поколение норовит набить свои собственные шишки теми же граблями, что и предыдущее.

Конечно, междоусобица сыновей Ярослава Мудрого не была столь жестокой, как между сыновьями Святослава и Владимира, но постепенно она набрала такой размах и так разрослась вширь, что погребла под собой Киевскую Русь, раздробив ее на множество слабых удельных княжеств. Это удельный период Руси.