—Так точно,— вздохнул опер.— Извини, знаю, что для дела спрашиваешь, но все равно неловко как-то.

—Неловко, Серый, голой жопой на ежа садиться,— заметил Олег, продолжая наблюдать за дорогой.— Миша абсолютно прав. О людях, с которыми работаем, надо знать всё. Иначе неожиданно могут вылезти проблемы. Ты же не показания против командира в ментовке даешь, а своих товарищей информируешь.

—У Германа своя команда, из афганцев,— начал опер.— Они охраняют нескольких крупных деляг. Работают с валютчиками и парой цеховиков, сидящих на производстве трикотажа и обуви. Сколько зарабатывают, точно не знаю, но по некоторым обмолвкам командира речь идёт о тысячах.

—Какие у них функции?— уточнил я.— Понимаю, что силовые, но хотелось бы большей конкретики.

—Охранные. Сопровождают при крупных сделках, перевозе больших сумм денег. Несколько раз были разборки с блатными, серьезными бандитами и различной шантрапой.

—С ворами конфликтовали?

—Нет,— скривился Сергей.— Мелочь и всяких отдельных отморозков наши без проблем отгоняют. С крупными авторитетами деляги стараются не ссориться, подогревают их периодически. Понимают, что «синие» могут завалить. А Герман всё-таки с известными ворами серьезно бодаться не может. Сил не хватит.

Но прецеденты бывают. Герман рассказывал, год назад появился в городе некий Моня с парой расписных. По ушам ездил, мол, с Монголом работал, и всех «раком поставит». Наехал на бригадира валютчиков. Германа и его пацанов «синие» уважают, и он через свои связи пробил персонажа. Люди с Монголом перетерли, он уже к тому времени, несколько лет, как вышел из Владимирского централа. Выяснили, никого серьезного за Моней нет — «один на льдине». Да знал Монгола, но тот за него вписываться не будет и вообще считает полным отморозком. И воры за него мазу держать не будут, поскольку неуправляем и пару раз серьезно зашкварился. Герман тогда встретился с Моней, посоветовал от валютчиков отстать. А этот черт за наганом полез.

Сергей замолчал.

—И что дальше?— я с интересом ждал продолжения.

—А нету больше Мони,— ухмыльнулся опер.— Командир ему сразу шею свернул. Голыми руками. А парни пристяжь сразу же завалили. Как вражеских часовых, ножами по горлу и под ребро. Даже пикнуть не успели.

—А следы как прятали?

—В крематории ночью сожгли. Там у Германа товарищ работает. Тоже из наших.

—Понятно,— задумчиво протянул я.— Значит, мокрухи командир не боится.

—Не боится,— подтвердил Сергей.— Он расписных и прочих гопников плесенью считает, отравляющей жизнь окружающим. И я с ним в этом вопросе полностью солидарен. Простых людей никогда не тронет. Наоборот, поможет, чем может. Большая часть денег, которые он с ребятами зарабатывает, инвалидам идёт, себе оставляют ровно столько, чтобы хватило на текущие потребности.

—Прямо благородный разбойник из Шервудского леса,— усмехнулся я, и нараспев иронично продекламировал:

Денис заулыбался, с трудом удерживаясь, чтобы не заржать.

—Тебе все смехуечки, Миха,— насупился опер.— Хочешь, верь, хочешь, нет, это правда. Герман — такой человек. Для ребят всё, а себе минимум.

—Слушай, а если он такой правильный, почему с нарушителями социалистической законности сотрудничает?— прищурился я.

—Потому, что у него свой взгляд на это,— пояснил Сергей.— Он считает, что больше зарабатывать — естественное желание человека. Когда ему надо решить задачу обеспечения деньгами пацанов, он её и решает в рамках заданных возможностей. И работает с теми, кто что-то производит, продает, но никого не грабит, не убивает и простых людей не трогает.

—Допустим,— согласился я.— Тогда такой вопрос. Какая у него команда по численности?

—Я могу только примерно сказать,— задумался опер.— Костяк, где-то десяток человек. Каждый был в Афгане. Эти пойдут за него в огонь и в воду без малейшего сомнения и уже в разных делах испытаны. Еще человек двадцать-сорок можно быстро собрать для поддержки. Там не только афганцы, а ещё и его ученики из секции, и другие бойцы, которые с ним общаются и тренируются вместе.

—Откуда это знаешь?

—Герман рассказал. Во время последнего визита нас с Денисом сюда перетягивал, предлагал с ним работать.

—Перед поездкой с ним обо мне говорили?

—Конечно,— подтвердил опер.— Но только в общих чертах, по телефону, без конкретики. Сказали, что работаем вместе, ты проверенный товарищ. Иначе он бы с тобой и Олегом не встретился. Даже на порог к себе не пустил.

—Хорошо, какое у него техническое оснащение? Оружие и всякие боевые приспособы имею ввиду.

—Слышал, есть калаш, парочка гранат, эфка и ргдшка, тэтэшник, ножи боевые, винтарь с оптикой, марку не уточнял. Всё вроде,— пожал плечами опер.— Держат в тайнике, на случай если с такими беспредельщиками как Моня схлестнуться придется. С собою, обычно, ничего не носят.

—Ооо, да это уже целое преступное сообщество получается,— ухмыльнулся я.— Как итальянская мафия в Чикаго. И не побоялся он тебе такое рассказывать, как бывшему менту. Редкого бесстрашия человек, или наивности.

—Мы с Германом, жизнь не раз друг другу в Афгане спасали,— нахмурился Сергей.— Я его никогда не сдам. И ты слишком всё упрощаешь. Это только молодые, которые только пришли в ментовку, могут быть идеалистами. Со временем, грань между той или этой стороной закона ощутимо стирается. У каждого опера есть два пути. Первый: стать сволочью и буквоедом, «рубить палки», иногда вешая все «глухари» на кого попало, чтобы выполнить план. Второй: работать не строго по УК, видеть за каждым делом человека и действовать по совести. Ведь и нормальных людей можно посадить лет на десять, заслуженно, но несправедливо.

—Это как?— я чуть улыбнулся краями губ, ожидая продолжения.

—А так. Например, шел поздним вечером через парк парень с девушкой после танцев. К нему пристала пьяная стая. Паренька загасить решили, а девку употребить прямо на месте. Короче пацана потоптали немного и девчонкой занялись. А он чуть очухался, взял в каждую руку по каменюке и начал гасить уродов. Одного насмерть, двоих инвалидами сделал, остальные разбежались. По закону ему лет пятнадцать светит. А по справедливости? Вот и получается, что УК не всегда и не ко всем применять надо. А иногда чересчур не усердствовать в поиске виноватого, когда какого-то конкретного подонка грохнули, который давно напрашивался.

—Согласен,— кивнул я.— Закон и справедливость иногда диаметрально противоположные вещи.

—Вот и с Германом такая же история. Я знаю, что он обычного человека не тронет. А на чертей, которых он с ребятами положил, мне наплевать. Наоборот, воздух чище станет.