русскими частями. Тогда им грозила бы судьба, постигшая отряд Ливена и армию Юденича[264]. Но и в самом благоприятном случае, если бы удалось создать небольшевистскую Россию, будущее оставшихся балтийских немцев, а также их собственности оставалось крайне неясным.

Единение же с немцами, которые рано или поздно обязаны были покинуть Прибалтику, также привело бы к сдаче всех позиций прибалтийского германства и предоставило бы решение судьбы отдельных его представителей латышскому правительству, отягощенному самыми разными заботами, но ни в коей мере не исполненному благоволения к балтийским немцам, а в связи с согласием на версальский диктат и из-за царившей тогда в Германии обстановки для не являвшихся ее гражданами военнослужащих ландесвера и вовсе не удалось бы сделать ничего. Генерал граф фон дер Гольц и майор Флетчер предостерегали от обоих выше упомянутых вариантов.

При том, как обстояли дела, при численном превосходстве противника и угрозе с моря, возобновление боевых действий было исключено. Об операции, предпринятой впоследствии Железной дивизией и Западной русской армией, тогда не было и речи. А хотели ли и могли ли балтийские немцы поставить все свое будущее на столь рискованную карту, теперь уже установить нельзя.

Итак, 11 июля в Риге приступили к предусмотренным соглашением о перемирии переговорам между уполномоченным Балтийского Национального комитета – бароном Фирксом, советником права Ройсснером и капитаном 1-го ранга фон Таубе – и генералом Гофом и американским полковником Доули. При этом балтийским делегатам удалось не допустить роспуска ландесвера, к чему явно стремилась латышская сторона. Однако для дальнейшего его существования пришлось принять условия англичан:

Подчинение его английскому командующему, исключение из его рядов всех немцев из Германии, применение только в боях против большевиков.

Реализация всех необходимых для этого мероприятий будет проходить под руководством прежнего его командующего таким образом, что все его части будут разделены на собственно балтийские и германские, а в их рамках и будут сформированы боеспособные соединения.

Детали этого разделения были более или менее приемлемо урегулированы задействованными германскими, балтийскими и межсоюзническими инстанциями.

Ландесвер был сведен в полк из 3 батальонов с одним эскадроном и одной батареей и 25 июля перешел под командование английского полковника Александера. Прежний его командующий майор Флетчер попрощался со своими войсками 23 июля и вернулся на Родину. Его преемник, барон Таубе, в ярких выражениях поблагодарил его и его офицера Генштаба графа Дону за их заслуги в судьбе балтийских немцев и поклялся показать, что эти труды были не напрасными. Замысел – еще на некоторое время оставить при ландесвере германских офицеров в качестве инструкторов – встретил резкие возражения командующего корпусом. Полк до начала сентября оставался в районе Туккума. Затем он был отправлен в Латгалию и там успешно действовал против своих старых врагов – большевиков, пока в марте 1920 г. не был включен в состав латвийской армии как 13-й Туккумский пехотный полк.

В 6-м резервном корпусе оставались:

Отряд Медема: 1 батальон (Баденский штурмовой), один пулеметный отряд, 2 батареи (изначально германские части);

Отряд Петерсдорфа: рота, взвод кавалерии, 4 пулеметных роты (также германские части);

Отряд пулеметчиков-снайперов Хайнаха (германская часть);

Отряд Йены: 2 роты, отряд пулеметчиков-снайперов, одна батарея, один минометный взвод (образован из уволенных из ландесвера немцев из Германии);

Батарея Лёве (германская часть).

Во главе этих формирований был поставлен штаб полка под руководством майора барона фон Хюне.

Вопрос о выводе войск

Между тем с завершением венденской кампании и подписанием мирного договора весьма насущным стал вопрос о выводе войск. У него уже была немалая предыстория. На совещании графа фон дер Гольца с представителями ОХЛ и иностранного ведомства 10 и 11 мая 1919 г. договорились, что очищение занятой на Востоке территории должно медленно и планомерно подготавливаться, чтобы можно было увезти или продать все военное имущество. Кроме того, латвийское правительство – тогда еще Ниедры – следовало оставить в таком положении, чтобы оно располагало средствами защитить себя. Затем Верховное командование «Север» 18 мая направило в ОХЛ предложения по выводу войск. Ставка 24 мая заявила, что в целом с последними согласна, однако комиссия по перемирию 26 мая – явно учитывая слабость тамошних друзей Антанты – потребовала, чтобы все сражавшиеся в Латвии и Литве германские части пока что оставались там. И хотя помимо этого еще и правительство Ниедры выступило со встречными предложениями, не считая вывода 1-й гвардейской резервной дивизии, поначалу в вопросе о выводе войск ничего не изменилось. Рассматривались только варианты с вывозом из Латвии немецкого населения, оценивавшегося Ставкой в 50–60 тысяч человек. Предполагали, что из-за блокады морского пути вывоз населения со всем его имуществом потребует значительного времени.

А потому поначалу взяли паузу. Лишь когда обстановка на Родине в связи с переговорами о мире стала все более обостряться[265], ОХЛ вернулось к вопросу об эвакуации Латвии и потребовало от Верховного командования «Север», чтобы «все подходящие для службы на Родине части были бы предоставлены в распоряжение Ставки как можно быстрее». Кроме того, надо было довести до сведения латвийского правительства, что теперь уже ни в коем случае не следует рассчитывать на участие в боях к востоку от Риги подкреплений из германских частей с Родины.

Приказ об оставлении всех занятых территорий Ставка передала Верховному командованию «Север» 22 июня. Тут же были достигнуты соглашения с латвийским правительством относительно вывода войск из Либавы и Виндавы. Так как, однако, этот приказ совпал по времени с боями под Венденом, по крайней мере относительно Латвии выполнен он пока что не был. Ставка вынуждена была даже решиться на распоряжение о переброски в обратном направлении – в Курляндию – трети 1-й гвардейской резервной дивизии, а позднее, правда, в целях смены ее, позволили отправить туда и фрайкор Дибича[266]. Кроме того, негласно заявили о согласии на временный переход войск Железной дивизии в подчинение Ниедре. Тем самым командованию корпуса не осталось ничего кроме как идти своим путем, положившись на свои умения и совесть.

Лишь в июле вышестоящие инстанции, причем на этот раз военное министерство, вернулись к вопросу о выводе войск. Соответствующий приказ в связи с мерами по формированию новых вооруженных сил рейха распределял войска, находившиеся за пределами Германии, по корпусным округам, в частности, 6-й резервный корпус должен был стать 35-й бригадой рейхсвера, бригада «Шавли», отправляясь в 9-й корпусной округ, – 36-й бригадой рейхсвера[267].

В противовес этому Ставка[268] в датированной 2 июля телеграмме в иностранное ведомство ставило принципиальный вопрос, можно ли будет в последний момент избежать крушения всех