— Все же с картинами повременим. Извините, Никодим Павлович, я за рулем в потоке машин — как бы кого не зацепить. Перезвоню вам… на следующей неделе. К тому времени ситуация должна проясниться.

— Думаешь со мной в кошки-мышки поиграть? — злобно прошипел коллекционер. — Выбирай: или ты сейчас приедешь ко мне с картинами, или… Сам понимаешь!

— Приходится выбирать «или». Прощайте, Никодим Павлович, как-нибудь перезвоню.

— Мальчишка! Зря думаешь, что…

Но Леонид уже отключился. Он решил заехать в какое-нибудь кафе, пообедать, а заодно собраться с мыслями, так как пока не знал, что дальше делать.

— Америки ты мне не открыл, я раньше пытался снизу этот люк сдвинуть. Откуда мог знать, что на нем это дерьмо навалено? — Серый указал на куски бордюра, лежавшие на крышке люка.

Освободив от них крышку, он достал из рюкзачка монтировку и поднял ее.

— Дверь в пещеру сокровищ открыта — прошу вниз, господин Али-Баба! — гримасничая, произнес он. — «Химзу» наденем внизу, не будем здесь устраивать сеанс мужского стриптиза, привлекая внимание.

Оказавшись в канализационном ходе, Леонид почувствовал, что словно раздваивается: он сегодняшний видел реальную обстановку, и он же, но из прошлого вспоминал, как было здесь почти семьдесят лет назад.

Он остановился у стенки, ничем не отличающейся от других, которые они уже прошли, стал водить по ней фонариком, говоря при этом:

— Здесь должна быть надпись… Одного полоумного.

— На кой черт она тебе нужна? — поинтересовался Серый.

— Чтобы покончить с наваждением. Это очень важно для меня.

Но сколько он ни водил по стене фонариком, не смог найти надпись. У него застучало в висках от напряжения: «Выходит, это был только сон. Странный, но сон. А все остальное — лишь совпадения». Тут раздался голос Серого:

— Глянь, здесь что-то нацарапано.

— Посмотри сам — должно быть надписано: «26 апреля 1941 года, Степан».

— Точно! И что в этом особенного? — недовольно спросил Серый. — Кто этот Степан?

Но Леонид его не слушал, а уже шел по ходу, невнятно бормоча себе под нос: «Здесь должна валяться коробка из-под папирос «Беломорканал», последняя, которую взял в киоске, — ее нет. А здесь я убил свою первую крысу». Он остановился и с безумным смешком спросил паренька:

— Ты мог бы крысу съесть? Знаешь, ее мясо ничем не отличается по вкусу от старой говядины.

— Похоже, ты сам сумасшедший! Давай: вой, кричи, матюгайся, бейся головой об стенку — радуйся полной свободе! Под землей нет правил и условностей, которые властвуют на земле! — примкнул к его кажущемуся безумию парнишка и закричал что есть силы: — Я сво-бо-ден! Я сво-бо-ден! Я сво-бо-ден! — Громкий крик через несколько шагов глохнул, словно его крали. — Слышишь?! — Он возбужденно затормошил Леонида за плечо. — Здесь нет эха. Мы в царстве тишины и крыс. Рая на небесах нет, души умерших скапливаются под землей — тут им покойно: не шумят реактивные самолеты и ракеты не дырявят небо!

Безумие Серого отрезвляюще подействовало на Леонида, он сбросил его руку со своего плеча:

— Успокойся — биться головой об стенку и сходить с ума можешь сколько угодно, но только без меня.

— Испугался? — неожиданно паренек весело рассмеялся. — А ты говоришь — старая говядина!

Дальнейший путь они проделали молча, Леонида больше не терзали воспоминания о прошлой жизни.

— Вот мы и пришли. — Паренек остановился перед боковым ответвлением.

— Да я знаю. В самом конце его — замаскированный лаз в пещеру. Интересно, почему ее называют Кассандрой?

— Бог его знает. Эту пещеру обнаружил Мишка, он ее и назвал так.

— Это тот парень, который упал со стенки и разбился?! — вспомнил Леонид. — Близкий друг Ксаны.

— Ее младший брат, — неприятно рассмеялся Серый. — Она его вечно опекала, но не уберегла.

— А как Миша обнаружил эту пещеру — он не рассказывал?

— У него был дружок — полоумный художник, с бородой. Он ему дал какие-то ориентиры, а тот по ним и обнаружил, но времени на это потратил порядочно.

«Вроде Эльвира не упоминала, что у Смертолюбова была борода… — И тут Леонида осенило: — Это был Стас, он нашел дневник и обратился к Мишане за помощью».

Первым в лаз ужом прошмыгнул Серый, вслед за ним протиснулся Леонид. На противоположной стороне хода было точно так же тихо, как и везде в подземелье, — ничего не говорило о присутствии здесь людей.

— Что-то нас не встречают, — проворчал Леонид. — Может, Ксаны здесь нет?

— Должна быть — скорее всего, затаилась. Боится. Пошли в центр лабиринта — думаю, там объявится, — оптимистично произнес Серый и вдруг уронил фонарик, который тут же погас.

— Вот черт! Надо лампочку поменять — в рюкзаке есть запасная. Иди вперед, а я догоню. Можешь подать голос — Ксана услышит, объявится. — Он достал и засветил «налобник», стал возиться с фонарем.

Леонид, с нетерпением ожидая встречи с девушкой, к которой назрела масса вопросов, ринулся вперед по хитроумному сплетению ходов, но заблудиться было невозможно из-за их малой протяженности. Время от времени он кричал:

— Ксана! Это я, Леонид… — но ответа так и не услышал. Внезапно страшная боль расколола голову, и сознание померкло.

* * *

Сознание вернулось вместе с потоком воды, обрушившимся на него, и болью, раскалывавшей голову. Он по-прежнему находился в пещере, только его руки были скованы сзади наручниками, а он лежал на каменном полу. Рядом стоял мощный фонарь, светивший на стену, и в его отраженном свете Леонид заметил тени нескольких человек.

— Пришел в себя? — послышался вроде знакомый голос, но Леонид не смог узнать, мучаясь от головной боли, кому он принадлежит.

— А что ему сделается? Крепкая черепушка, явно в ней мозгов маловато, — это был, конечно, Серый.

«Он заманил меня в ловушку. Но кому я мог понадобиться и зачем?»

— Где я?

— Сам знаешь где — в Кассандре, — раздался низкий вкрадчивый мужской голос, явно очень знакомый, но пока Леонид не мог его идентифицировать.

— Что вам нужно?

— Картины.

— Из-за этих трех картин вы меня чуть не убили?!

— Нет, нам нужны все картины.

— У меня могут быть неприятности: Эльвира мертва, следователь знает, что у меня находится коллекция, и я должен всю ее вернуть наследникам.

— У тебя уже неприятности, — вмешался грубый голос третьего участника их беседы, и Леонид тут же почувствовал сильный удар ногой по ребрам, от которого перехватило дыхание.

— Не надо, Баха, — мы еще не услышали ответ. Надеюсь на его благоразумие — мы не сторонники насильственных действий.