— А почему Айви не пришла в квартиру мисс Роланд вместе с остальными жильцами? — спросила Мид.

— Она была страшно огорчена, считала, что подозрения могут пасть на нее. Ну и к тому же, учитывая особую мстительность миссис Симпсон, я сочла, что это будет небезопасно, стоило только ей понять, что Айви Лорд становится главным свидетелем в деле против нее. Нам было нужно, чтобы все прошло спокойно и гладко, чтобы у сержанта Кёртиса было время произвести тщательный обыск в квартире миссис Мередит. Мисс Крейн отделили от ее сообщницы, обыск и последующий за ним арест Пейкер прошли тихо и гладко как по маслу. Пейкер не оказала никакого сопротивления, миссис Мередит никто не побеспокоил, и все компрометирующие преступников улики, одежда и бумаги были найдены. И когда сержант Кёртис появился в дверях и сообщил, что Андерсон внизу, это был условный знак. Он уведомил старшего инспектора, что обыск завершен и дал результаты, а потому можно было арестовать мисс Крейн.

— А у нашего шефа ни одна жилка на лице не дрогнула, свойство отменного игрока в покер, — заметил Фрэнк Эббот. — Когда появился Кёртис, он смотрел на него с таким скучающим видом… Здорово, не правда ли?

Мисс Сильвер тихо кашлянула.

— Если бы у мисс Крейн возникло хотя бы малейшее подозрение, ситуация могла бы осложниться весьма опасным образом. Я не сомневалась, что она явится на эту встречу вооруженной, и майор Армитейдж получил инструкции следить за каждым ее жестом и движением, особенно за правой рукой, если она вдруг полезет в карман своего просторного дождевика. Так что мои ему комплименты — за быстроту и четкость, с которыми он действовал. Ведь рядом с ней нельзя было посадить сотрудника полиции, это бы сразу ее насторожило. Что ж, всем нам остается лишь радоваться тому, что такая опасная преступница теперь под замком.

— А вы действительно считаете, что именно она убила мисс Гарсайд? — с дрожью в голосе спросила Агнесс Дрейк.

— Думаю, да, — печально кивнула мисс Сильвер. — С ее точки зрения, то был вполне логичный поступок. От миссис Смоллетт она узнала, что бедняжка подменила свое дешевое колечко и заполучила ценное, принадлежавшее мисс Роланд. Она также знала о разговоре между миссис Лемминг и мисс Гарсайд, из которого стало ясно, что последней не было дома во время убийства. К тому же она собственными глазами видела, как мисс Гарсайд вышла из подвала незадолго до этого. И Крейн стало очевидно, что мисс Гарсайд представляет для нее большую потенциальную опасность и оставлять ее в живых не стоит. Так что следовало незамедлительно расправиться с бедняжкой. А уж если смерть будет выглядеть самоубийством, то это почти равносильно признанию — муки совести и прочее. Мы так до конца и не поняли, как она совершила это свое последнее преступление. Возможно, использовала историю с продажей кольца как предлог, чтобы ее пустили в квартиру. Она принесла с собой таблетки морфина. И, улучив удобный момент, положила их мисс Гарсайд в чашку чая. Но к сожалению, доказывать все это нет необходимости, миссис Симпсон будут судить за убийство Луизы Спеддинг и Каролы Роланд, и тут свидетельские показания Айви Лорд придутся как нельзя более кстати и не вызовут у суда присяжных ни малейших сомнений.

Они поболтали еще немного и распрощались с гостеприимной хозяйкой.

Мид и Джайлз неспешно шли по улице. Свернули за угол, и тут он сказал:

— А знаешь, меня посылают обратно в Штаты. Поедешь со мной?

Она подняла на него глаза, слегка покраснела.

— А мне разрешат?

— Думаю, да. Так поедешь, если разрешат?

Ее взгляд сказал все. Мид задрожала Только спросила:

— Когда?

— Ближайшим рейсом.

Николас и Агнесс Дрейк шли в молчании, говорившем о полном взаимопонимании. Они могли многое сказать друг другу, да и времени для этого впереди у них было более чем достаточно.

Фрэнк Эббот остался наедине с хозяйкой дома. Ему очень нравилась ее комната. Он переводил восхищенный взгляд с обоев в мелкий цветочек на стулья орехового дерева с гнутыми спинками, с гравюр Лэндсира и Милле — на фотографии в серебряных рамочках на каминной полке, с чудовищного изображавшего пчелу розового орнамента на фарфоре — на саму мисс Сильвер. Сегодня она надела лучшее свое платье из пурпурной ткани в мелкий рисунок, с воротничком и манжетами из мальтийского кружева. На ней также красовались брошь из резного дерева с тремя маленькими жемчужинами и браслет из того же комплекта, очки с толстыми стеклами, которые она использовала только для чтения, свисали с шеи на тонком черном шнуре. На ногах были расшитые бисером домашние тапочки.

Итак, взгляд его остановился на мисс Сильвер. От внимания мисс Сильвер это не укрылось, и она ответила ему мягким вопросительным взглядом. Она видела перед собой высокого молодого человека, который временами бывал дерзок, но чье поведение сейчас было преисполнено скромности и почтения. Она смотрела снизу вверх, он — сверху вниз. А затем без всякого предупреждения он вдруг наклонился и поцеловал ей руку.

— Вы просто чудо, Моди! — сказал он и вышел.

Мисс Сильвер слегка приподняла брови, но недовольной при этом не выглядела. Просто сказала:

— Бог ты мой… — и снисходительно улыбнулась.

Мистер Джеймс Парадайн подался вперед и взял телефонную трубку. В Берлтоне еще не было автоматической телефонной связи. Он подождал, когда ответит станция, и попросил соединить с мистером Элиотом Рэем, отель «Виктория». Мистер Парадайн сидел в той же позе, ожидая связи, за красивым массивным столом красного дерева, с крышкой, обитой темно-красной кожей. Вся мебель в комнате была массивной и красивой: шифоньеры, шкафы с выдвижными ящиками, книжные полки, стулья и кресла из того же гарнитура, что и письменный стол, — отличная кожа, отличное дерево, отличная работа. На полу лежал очень мягкий ковер малинового цвета. Тяжелые шторы такого же теплого оттенка были задернуты. Над черной мраморной каминной полкой висел большой портрет покойной миссис Парадайн — красивой дородной дамы в рубиновом бархатном платье и с огромным количеством бриллиантов. Но, несмотря на это, она все-таки производила впечатление добродушной и домовитой особы. В комнате не было ничего нового — но и ничего потертого. Все, казалось, носило отпечаток энергичной и величественной натуры самого Джеймса Парадайна. Тяжелые позолоченные часы под портретом мелодично прозвонили четыре раза, потом отбили семь часов. Когда затих последний удар, в трубке послышался треск и женский голос:

— Говорите.

Вслед за тем отозвался Элиот Рэй:

— Алло?

Джеймс Парадайн сказал:

— Это вы, Рэй? Говорит Джеймс Парадайн. Я хочу вас видеть. У себя. Немедленно.

— Но, сэр…

— Никаких «но». Я хочу, чтобы вы немедленно приехали. Кое-что случилось.

У Элиота Рэя сжалось сердце. Он помедлил, прежде чем спросить: