А сказала она, что ровно в девять звонил из Самары Вячеслав Иванович и велел — она так и сказала, — велел ровно в девять быть у себя на телефоне, он сообщит важную новость.

Ну и ну, дошло наконец до Турецкого, если и ему удалось, то сегодня не обычный рабочий день, а красная дата в календаре. Убийца — раз, сбежавший Молчанов — два! Так и дело можно будет скоро закончить. Но, вспомнив ночное сообщение о покушении на Антона Тарасюка в Лондоне, подумал, что не исключено — вызов Кости к генеральному может быть связан именно с этим событием. Это что ж, и это дело теперь со своими соединять? А вдруг придется в Лондон слетать? Вот будет номер!

— Сидишь? — спросил у Залесского.

— Сижу, — охотно подтвердил тот и поковырял концом авторучки в ухе. — Вас, говорят, уже поздравлять можно?

— Рано, старик.

— А чего это у вас в Лондоне случилось?

А то, что по ночам не спать надо в теплых постелях с женами, а информацию получать. Радио хотя бы слушать. Шлепнули там очередного из моей компании.

— То-то я и смотрю, с утра пораньше совещание.

Турецкий достал из сейфа достаточно толстое уже следственное дело и бросил его на свой стол.

Они откровенно тянули время. Не хотелось приниматься за дела, потому что никто не знал, что случится в ближайшие пять минут и какая последует команда. Да и Славка с минуты на минуту должен был позвонить с новой информацией.

Наконец включился аппарат внутренней связи и раздался голос Меркулова:

— Турецкий на месте?

— Так точно, Константин Дмитриевич, жду сообщения из Самары.

— Игорь Палыч пусть сразу даст знать. А ты — ко мне.

Костя, видимо, как вошел в кабинет, так и не присел. Кивнув Турецкому, он пальцем указал на стул, спросил:

— Ты уже в курсе?

— Лондон?

Он самый. Наша ведь компания-то? С утра уже генеральному последовали высокие звонки, куда, мол, смотрим? Можно подумать, что это мы призваны их охранять. Совсем уже ошалели. Словом, так, предложено связаться в срочном порядке с Национальным центральным бюро Интерпола Российской Федерации, есть там Мельников Юрий Александрович, подполковник внутренней службы, начальник бюро, это возле «Новых Черемушек», и договориться с ним о сотрудничестве со Скотленд - Ярдом. Вернее, он сам договорится по своим каналам, а нам, не исключено, придется лететь в Лондон. Кто займется, решим позже. Но боюсь, что это будет у нас пустой номер.

— Ну почему же пустой? Ты и тогда говорил...

— Я приводил статистику. Общее, так сказать, направление. Но бывают и исключения. Твой киллер натворил ошибок, вот и попался. Когда к нам привезут этого хмыря Каримова, сам поглядишь, что это за личность. Везение это твое. Хотя! — Костя поднял перед собой обе ладони. Ты знаешь, я никогда не возражал против везения. Это ведь тоже часть предварительного следствия.

— Слава Богу, согласился наконец, — буркнул Турецкий.

— Не бурчи. Я против удачи, повторяю, не возражаю. Но она не может быть постоянной... Что, раньше в Нью-Йорк, а теперь в Лондон захотелось? — спросил Меркулов язвительно.

— Да куда уж нам! Ты вон Игоря пошли, он уже полностью созрел для западной жизни.

— А что, хорошая идея! — Меркулов сделал вид, что обрадовался. — Не посылать же тебя за пустышкой. А так, можно сказать, мы и высокое неудовольствие видимостью активизации деятельности смягчим, и главные силы распылять не будем. Молодец, логично мыслишь... Что-то, мне думается, не зря Грязнов пробился с утра, похоже, нащупал что-то. Дай-то Бог! Люблю этого сыщика...

— Про него кино снимать надо. Кость, а Кость, посоветуй, что мне с комиссаром Гореловым твоим делать? Чувствую, по мелочам его беспокоить — как бульдозером орехи колоть. Ехать надо с чем-то, а у меня пока один Фиксатый, в законе он или нет, теперь роли не играет, а больше ничего. Может, этот Горелов какие-нибудь существенные его связи откроет? Это тот случай, когда и хочется, и колется. Подскажи, ты ж его знаешь.

Знал его человек, которого уже нет в живых. Он нас и познакомил... Есть, конечно, вариант. Простой. Я беру своих, ты — Ирину, и едем отдыхать. На дачу. А там, как говорится, за шашлычком да доброй беседой, глядишь, и вопрос-другой, как ты говоришь, спросишь. Давай не будем торопиться, пусть нам Грязнов информацию даст. Вот тогда...

В дверь без стука сунул голову Игорь Залесский.

— Пойдем, — решительно сказал Меркулов. — Ты поговори, а я вас послушаю.

— Саша, ты? — громко, будто из соседней комнаты, раздался голос Грязнова. — Подробности факсом. Слушай главное. Местные ребята кое-что прояснили. У меня была беседа с Егором Корабельниковым, ну его жилет, понимаешь? — Слава намекал на бронежилет, который носят охранники. — Я высказал Шурины опасения насчет всероссийского розыска и соответствующей статьи, отчего настроение упало. Понял? Короче, заказывай Иркутск, полету всего пять часов, позвони Никитину, моему коллеге он встретит. А тут интересные дела, поэтому хочу задержаться. Маме сказал, она дала добро. Какие пожелания?

Поскольку Турецкий держал трубку на расстоянии от своего уха, Меркулов все слышал и только утвердительно кивал. Саша посмотрел на него и спросил:

— Будем что-нибудь передавать?

— Не надо, он и так все знает. Скажи, вылетаешь.

— Понял, Слава, вылетаю. Спасибо.

А сам тут же подумал: как же с вечерними планами? Опять отложим, что ли?

Послышались гудки отбоя. Вот и весь разговор, как поет Кикабидзе. Десяток фраз, а сколько информации!

Ну вот видишь, — наставительным тоном сказал Меркулов. — Ничего в нашей жизни нельзя планировать. Ни тебе загранкомандировок, ни пикников на даче... Я так понимаю, что нашел он Молчанова, умница. Факс придет, будем знать, где его брать за хобот. Извини, Александр Борисович, но это дело должен доделать ты сам. А на более легкое мы сейчас направим нашего дорогого Игоря Палыча. Попрошу ко мне, господа хорошие. Обсудим детали.

— Клава, — сказал он, проходя через приемную, — тебе очень нравится Турецкий? Можешь не торопиться отвечать. Я знаю. Поэтому поручаю тебе выписать ему командировку в Иркутск с сегодняшнего числа... Недельки для суточных хватит? Хватит, а вернешься по возможности дня через два. Вот так. И билет, Клава, на любой вечерний рейс. Пять туда да плюс время набегает, утром и будешь на месте... А о пикнике, Александр Борисыч, я еще подумаю. Как раз к твоему возвращению. Ну пошли, решим, как силы распределять будем.

Иркутский аэропорт, холодный зимой и жаркий летом, встретил неуютом. Огромный стеклянный параллелепипед был забит народом, который давно собирался, но никуда не мог улететь ввиду отсутствия керосина. Заместитель Никитина майор Машков, невысокий и худощавый, одетый в серую куртку и брюки, заправленные в сапоги, встретив Турецкого у трапа самолета, провел через душный и шумный, как цыганский табор, аэровокзал на площадь, где их ожидала машина.