У Бьянки, понятное дело, после психологической травмы родом из детства в плане возможного супруга стоял чрезвычайно прочный блок, а вот дети… Эта часть не только нашла первоначальный отклик, но постепенно переросла в оформившуюся идею. Учитывая же, что для получения ребёнка без участия мужчины ну вот никак не обойтись, она и завела со мной тот самый разговор. Я эту идею услышал вторым, ну а первой, понятное дело, стала Лукреция. Стремление моей подруги быть честной с теми, кто ей дорог, заслуживало исключительно уважения и поощрения, такое вообще не часто встречается даже тут, в эпохе, где довольно большое число людей помнили, что такое честь. Чай не рубеж второго и третьего тысячелетий, будь она неладна, эта эпоха, откровенно смердящая гнильём не тел, а душ подавляющего большинства в ней живущих.

Мысли мыслями, а вот присесть на диван, плеснуть в кубок травяного настоя и немного расслабиться – это никак не лишнее. Тем паче в компании сестрёнки, которая прямо таки не могла спокойно сидеть от… Любопытства? Пожалуй, это именно оно.

- Ты прямо как на ежиках восседаешь, - съязвил я. – Давай уже, говори, что хотела сказать. Обещаю, что отвечу и даже ушки твои навострившиеся не откручу.

- Братик стра-ащный, - хихикнула Лукреция, ничуть не опасаясь высказанной мной угрозы. – Бьянка ведь с тобой скромная была, да, стеснительная?

- Скорее уж с трудом понимающая, где она и что с ней. Не просто ж так она заливалась крепким вином. Всё ради того, чтобы поменьше осознавать и потом вспоминать, как я понимаю.

- Не-а. ты не так понимаешь. Она боится близости с мужчинами, но не тебя.

- Это понятно. Слишком многое нас связало за прошедшие то годы. Такие узы прочнее многих родственных.

- Мужчины! – изобразила негодование Лукреция. Нарочито так, да ещё и как бы показательно надулась… на пару секунд, тут же возвращаясь в естественное, любопытствующее такое состояние. – И всё то вам объяснять надо.

- Так давай, объясняй.

Времена разные, а девушки одинаковые… по большей то части. в плане психологии так и вовсе многие черты почти неизменны. Вот и сейчас лёгкая пикировка с Лукрецией доставляла мне истинное удовольствие. Ну а что? Сижу в комфорте, интересная собеседница, дела в целом идут более чем прилично, что же до мелких частностей, то и с ними можно справиться, особенно если приложить должные усилия к одним и не зацикливаться на других, которые изменить просто нереально.

- Бьянка. Она… очень ранимая, хотя никогда этого никому не скажет и не покажет.

- Знаю. Потому и стараюсь её оберегать не от сражений даже, поскольку с клинком то она чувствует себя увереннее многих мужчин, а от иных угроз. Слова порой ранят сильнее кинжала. От большей части она защищена, но вот меньшая… Ты сама понимаешь, не меньше моего с ней времени проводишь. Тесно так, прямо вплотную.

- Ой-ой. Теперь ты тоже.

- Подчиняясь необоримой силе и только так, - шуточно отстраняюсь, поднимая руки в защитном жесте. – Устоять перед просьбами подруги и любимой сестры оказалось не в моих силах.

- Не отвлекай меня! – и ножкой об пол этак звонко, с заметной силой, а в глазах прямо искрятся довольство и озорство. Довольна Лукреция, ой как сильно довольна происходящим. – Я люблю Бьянку. Мне с ней хорошо и… ты же понимаешь?

- Понимаю. И точно не собираюсь нарушать вашу идиллию. Тем более я человек женатый и вообще.

- Женатый он, - саркастически хмыкнула юная Борджиа. – Знаю я про твою любовь к красоте. Куртизанки не из Рима, приключения в Сербии, другое…

- Очень осторожно и чтоб не ранить чувства Хуаны, - мигом парирую я. – У меня есть голова на плечах и я ей даже умные мысли думаю, в отличие от многих наших общих знакомых, которые чуть ли не лупанарий из своих домов устраивают, а жёны то молча страдают, то отвечают полной взаимностью.

Я ничуть не преувеличивал. Для многих представителей итальянской и не только знати подобное было в порядке вещей. У мужчин, конечно, поскольку женщины тут находились в заведомо проигрышной позиции. Собственно, огромное количество бастардов, оно ж не только от как бы соблюдавших целибат духовных персон. О нет, они тоже вносили весомый вклад, но не ими едиными. Пуританством, пусть оно пока ещё не появилось как явление, тут даже не пахло. Аскетизм? Подобным в Италии да и в соседних странах мало кто страдал. Были, конечно, но их процент среди людей не низкого сословия ни разу не зашкаливал. Это ж не германские земли, вот там… там да, порой очень печальные картины встречались. Не зря же в известной мне истории Лютер появился именно там, да и Реформация со всеми протестантами и кальвинистами зародилась как раз в тех краях. Да и здесь разгул ныне объявленных вне закона инквизиторов случался большей частью опять же в Священной Римской империи. Савонарола являлся исключением, равно как и Торквемада в Испании. И то последний поначалу был нацелен на марранов с моррисками, то есть как бы сменивших веру мавров и иудеев. И на не сменивших тоже, ну да это уже детали.

Ай, ладно, сейчас эти высокие материи к конкретной ситуации отношение имели исключительно косвенное. Зато следующие слова Лукреции заставили серьёзно так призадуматься.

- Я уверена, что ты никогда не огорчишь ни Хуану, ни меня, ни тех, кого любишь и ценишь, - слова были сказаны негромко, но с абсолютной уверенностью, что откровенно радовало. – Хуана хорошая, добрая и очень тебя любит. Только до конца не успела понять и принять нас, Борджиа. Но ничего, она успеет. Я ей в этом помогаю. Но сейчас я о Бьянке. Ты для неё очень близкий человек, может ближе меня. Не отталкивай её, если она вдруг… Постой! Я что-то слышу. Подожди, надо проверить, вдруг она проснулась и одна. Это будет нехорошо!

Борджиа на реактивной тяге, млин. Мигом вскочила и, цокая сапожками, унеслась в спальню, откуда, по её впечатлению, раздались какие-то звуки. Не было звуков, зуб даю, но девичье беспокойство, оно такое, не стоит в него вмешиваться. Пусть лишний раз удостоверится, что всё в порядке.

Неспешно попивая малость остывший настой, я подумал, что Лукреция малость подзадержалась. Хм, может и впрямь что случилось? Пойду и я проверю, всё ли в порядке с девочками. С обеими, благо что Бьянка, что Лукреция мне действительно дороги. Но эти намёки и недоговаривания сестры… Приходится достраивать половину её фраз, а в случае с женщинами подобное далеко не факт, что окажется верным. Мужской и женский образы мышления действительно разные. Они не лучше, не хуже. Просто гендерная составляющая своё берёт. Что сейчас, что в родном для меня «исходном времени». Эх, вечные философские вопросы, столь интересные и априори до конца не разрешимые.

Подкрадываться я не собирался, специально шуметь тоже. Однако Лукреция так и не заметила меня до тех пор, пока я не приблизился чуть ли не вплотную. Занята была. Чем? Сидела на кровати рядом с крепко спящей и сладко посапывающей Бьянкой и поглаживала ту по растрепавшимся волосам. Нежно так поглаживала, смотря на спящую девушку с искренней заботой и ничуть не скрываемыми чувствами. Идиллия, прям нарушать жалко. Вот и повернулся было, чтоб не мешать, но был остановлен тихим голосом сестры: