— Миледи! Что вы тут делаете? Здесь небезопасно. Если датчане подойдут слишком близко…

Она рассмеялась, но, увидев тревогу на его лице, сказала:

— Прости, Патрик, мне жаль, что так получилось! Просто недавно мы ехали именно этой дорогой, я и твой… — Она замолчала, потому что Патрик был до кончиков ногтей ирландцем, наследником древних королей, и она не хотела обидеть его. Ей не следовало бы так говорить. Он сам закончил ее мысль.

— …Викинг?

Она пожала плечами, слезла с коня и подошла к костру. Они пристально посмотрели друг на друга, потом она сказала извиняющимся тоном:

— Да, викинг, Патрик. Они действительно приехали на кораблях викингов…

— А Эрик — сын короля викингов, — добавил Патрик.

Он улыбнулся, потом снял плащ, который был на нем поверх легкой кольчуги, и расстелил его на земле.

— Не присядете ли, миледи? Я поджариваю зайца и думаю, что он будет неплох на вкус.

Она улыбнулась и села, а он присел рядом. Его теплые карие глаза пристально смотрели на нее.

— Вы не должны судить обо всех викингах по тем, которых вы узнали.

Она слегка наклонила голову.

— Ни одного викинга я не знаю так близко, как Эрика, Патрик.

— Я имел в виду тех, которые нападают на эту землю. Вам наверняка понравится отец Эрика. Он никогда не допускал кровопролития.

— Но он захватил землю, которая ему не принадлежала! — возразила она.

— Он вернул Ирландии в десять раз больше, чем взял, — сказал Патрик. — Он со своими сыновьями все время сражался на стороне Финнлайта, своего свекра. Дублин стал великим городом, может, самым великим во всей Эйре. Там есть школы для детей и большие монастыри, которые он поддерживает. Приезжают музыканты и ученые… — Он замолк, улыбаясь. — Вот как живут в Ирландии. Ты знаешь, какое преступление считается там самым тяжелейшим?

— Какое?

— Отказать в гостеприимстве тому, кто в нем нуждается. Вы можете путешествовать везде, где царят законы Финнлайта или других великих королей Ирландии, и вас везде встретят радушно и ласково. В Эйре женщина может владеть собственностью, и ее выслушают, если она захочет обратиться в суд. Все наши законы распространяются и на самого Финнлайта, потому что в Ирландии верят, что чем выше положение человека, тем больше он ответственен за преступление. Ирландия — прекрасная страна, леди. Видели бы вы эту землю! Удивительно прекрасная и зеленая. Но каждое время года приносит перемены, и розовато-лиловые тона сменяются пурпурными, а потом сверкающими ярко-желтыми и…

— Патрик! Тебе следовало бы сидеть дома и сочинять стихи вместо того, чтобы воевать на чужой земле! — воскликнула Рианон.

Патрик покраснел.

— Леди, я все это говорил, чтобы вы поняли: Эрик Дублинский не язычник или дикарь. Он — наследник прекрасных талантливых мореплавателей-викингов и прекрасного и древнего королевского рода страны, где цивилизация — в полном расцвете и будет процветать еще долго. Он говорит на многих иностранных языках, знает греческие и римские стихи, знаком с астрономией и астрологией, играет на различных музыкальных инструментах. И никто никогда не мог предположить, что наше появление на этих берегах принесет кому-нибудь вред. Мы сражаемся с одним врагом, датчанами. Мне бы очень хотелось, чтобы вы увидели разницу между Эриком и Гутрумом.

— Патрик, — проговорила она мягко, глядя в его честное лицо. — Я пришла сегодня, потому что я хочу помочь.

— Вам не следует здесь находиться! — воскликнул он, вдруг вспомнив, зачем она послала его. — Это небезопасно!

— Я — самый лучший стрелок из лука из всех, кого я знаю, — прямо сказала она. — Я должна быть здесь. Он подумал и улыбнулся.

— А что, если я потребую, чтобы вы отправились домой?

— Ну, разве безопасно посылать меня одну ночью? Кроме того, ты не можешь мне приказывать, потому что здесь я командую. Я жена твоего хозяина, и ты обязан мне служить.

Некоторое время он молчал.

— Завтра, с рассветом, миледи, мы преодолеем эту горную гряду. Когда роса поднимется и туман рассеется, мы сможем увидеть, как они движутся по побережью.

Она кивнула головой.

Патрик решил, что заяц готов, и снял его с огня. Она хлебнула теплого эля из его рога и уселась на его плащ.

…Она знала, что этой ночью он не спал. Он стоял на страже, пока не рассвело.

Они добрались до гряды за час. Как они и предполагали, скалы и берег были хорошо видны на многие мили. Патрик первым увидел войско Эрика, поднимающееся по извилистой тропе далеко-далеко внизу под ними, на много миль к юго-западу. Расстояние до них было больше, чем ожидала Рианон, и ее сердце забилось, когда она поняла, куда ей предстоит послать стрелу. Она кивнула Патрику, и он отступил назад.

Ей потребовалась вся сила ее и умение, чтобы аккуратно вставить стрелу в арбалет. Они наблюдали за ее полетом, и через минуту она вскрикнула от радости: стрела попала в деревья на пути следования войска.

— Следующую! — скомандовала она Патрику.

За несколько минут десять стрел были выпущены.

Больше она не могла стрелять. Арбалет был слишком тяжел для нее. Ее рука горела от усилий, и она сомневалась, сможет ли она еще выстрелить, даже если ей придется спасать свою жизнь.

Она устало опустилась на землю.

— Все в порядке, леди! Они наткнулись на одну из стрел! — сказал Патрик. — Смотрите, они остановились! «Смотрите туда! Они предупреждены и не дадут теперь напасть на себя из засады.

Она вскочила на ноги и увидела, что всадники остановились и сгрудились вместе. Она удовлетворенно вздохнула, но вдруг нахмурилась: позади войска было какое-то движение.

— Боже мой! — прошептала она. — Смотри, Патрик, смотри! Сзади них! Датчане сзади них!

Враги спокойно позволили Эрику с его войском пройти мимо них, а теперь подкрадывались к ним с тыла. Со своего наблюдательного пункта Рианон прекрасно видела, что Эрик неизбежно должен попасть в расставленную ловушку.

— Мы должны предупредить их! Патрик, у нас остался еще пергамент и веревка? Скорее! Помоги мне!

Патрик быстро нашел кусок пергамента и кожаные веревки.

— Ой, у нас нет чернил! — заплакала она.

— Не огорчайтесь, леди, подождите минутку! Он встал на колени, собрал сухую траву и ветки, достал кремень и кресало из седла и развел костер.

— Патрик!

— Одну секунду! — Он улыбнулся, потом вытащил ветку из огня. — Нам нужно написать несколько слов. Напишите их обгоревшим концом, миледи.

Через несколько секунд она нацарапала записку, но чуть не вскрикнула от боли, послав стрелу. Потом закрыла глаза и стала молиться.

— Ее нашли, — сказал Патрик.