И она показала.

Паспорт княжества Лихтенштейн. Так, золотым по синему, и написано: Furstentum Liechtensteine. В графе «особые отметки» указано: член правящей династии, младшая дочь ныне здравствующего князя такого-то. Я-то немецкий в школе учил, хоть и плохо. В общем, разобрал без труда. И охренел еще раз. Чудеса!

– Так это что, тебя теперь надо звать «ваше высочество»? Так?

– Можно нет. Я разрешаю, – бросила Ильза с умилительной величавостью.

Тем временем подтянулся Тополь. Точнее, он уже с минуту стоял поодаль, но только молча.

– Пока вы препирались, я стишок сочинил:

Я шел по лесу,

Нашел принцессу.

А шел бы рощей,

Нашел бы… хм… девушку попроще, —

продекламировал Тополь с ангельской улыбкой.

Блондин с внешностью громилы, назвавшийся Иваном, вымученно улыбнулся.

Улыбнулась, этак по-своему, печально, и принцесса Ильза – не то разобрала смысл стишка, не то просто за компанию со своим телохранителем.

Улыбнулся и я. Вот что Тополь умеет – так это разрядить обстановку. Сколько драк в баре «Лейка» окончились, толком не начавшись, только потому, что рядом случайно оказался Костя!

В общем, не сговариваясь мы решили, что накормим ребят из своих запасов и немножечко обогреем. Не бросать же принцессу посреди чащи?

Ну а покуда будет длиться привальная суета, я искренне рассчитывал умыкнуть аквамариновый контейнер. Умыкнуть или честно выпросить – мне было без разницы. Надеюсь, моя искренность извиняет меня в глазах читателей?

We can make a new start

Never say never

We can fall apart

Or we can fall together.

«Fall Together», Aerosmith

Пока я готовил пожрать («И как только эта беспомощная парочка умудрилась протянуть в Зоне три дня?»), Ильза суетилась, приводя себя и Ивана в божеский вид.

Расчесывала волосы, омывала руки, отирала с лица грязь, кровь и пот носовым платком, смоченным из фляги. Отряхивала с одежды мусор, снимала цепкие головки чертополоха и колючие катыши лопуха. В общем, как-то очень по-женски суетилась.

Глядя на ее выверенные движения, я думал о том, что она совсем не похожа на принцессу (ведь в расхожем обывательском понимании принцессы какие? Как куклы Барби, только с титулами!). А похожа на доярку с зажиточного хутора.

Ильза не была худенькой, о нет. Ее печальные глаза, уже кое-как воспетые мной, подчеркивали наливные бело-розовые щеки с ямочками, высокий благородный лоб, расчерченный соболиными бровями. Она была упитанной, эта принцесса. Весила никак не меньше шестидесяти пяти. Ее грудь уверенного третьего размера, украшенная массивным серебряным медальоном в виде безукоризненно выполненной не то из серебра, не то из белого золота фигурки лесного оленя на черной веревочке, была… очень даже зовущей на подвиги.

В общем, на роль Дюймовочки я ее не взял бы. Зато взял бы на роль… ну да, на роль королевы!

Встреть я такую на улице, ни за что не догадался бы, что в жилах этой крепкой грудастой девицы клокочут крови, лимфы и желчи со всей Европы, что это ее предки ходили в Крестовые походы и освещали родные, вымощенные брусчаткой города кострами Инквизиции.

Ни кокаиновой бледности, ни салонной экзальтированности, ни вырожденческого тщедушия, якобы свойственных аристократам!

Иное дело Иван – Иван был типичным телохранителем. На его лице я читал как в открытой книге: завсегдатай тренажерного зала, заядлый болельщик «Спартака», читатель мужских журналов и ценитель примитивных компьютерных игр, которые в продвинутых кругах зовутся «спиномозговиками» – в соответствии с тем органом, который активен в процессе. По субботам у него пиво и боулинг, в будние дни – телевизор с проблемными ток-шоу на политические темы. Скуловоротно скучный тип! И что аристократка Ильза в нем нашла?

Пока я обо всем этом размышлял, Ильза нежно расчесывала льняные волосы Ивана, сидящего на бревне, приговаривая что-то ласковое. Судя по ее бормотанию, она очень сильно жалела атлета и переживала насчет состояния его здоровья. Нашла о чем переживать! Да этот амбал еще спляшет на наших могилах!

– Вы любовники? – неожиданно для себя самого спросил я. Не имею интереса копаться в чужом белье, но люблю во всем и всегда иметь ясность.

– Нет. С чего вы взяли? – вытаращил на меня свои голубые глаза Иван.

– Так просто. Точно-точно нет?

– Да нет же, я тебе говорю! – Лицо Ивана озарилось праведным гневом. Да вот только слишком нарочито озарилось. – У нас чисто платонические отношения! Год назад ее отец, Бертран Адам Третий, нанял меня и еще одного датчанина по имени Свен, чтобы мы охраняли Ильзу. Потому что Ильзе начал строчить анонимные письма с сексуальными угрозами какой-то сумасшедший из Дюссельдорфа… За год мы, конечно, подружились. Но ни о чем таком нет и речи!

Но чем больше он заверял меня, тем меньше мне верилось. Оправдывающиеся неубедительны, говорил один страшно древний китаец.

– Понимаешь, Иван… Я это спрашиваю не потому, что я такой любопытный. А потому, что мне надо четко это знать. В Зоне важна правда.

Иван приготовился повторить свою легенду про «платонические отношения», когда принцесса выступила из-за спины своего защитника и дерзко посмотрела в мои глаза.

– Ты говоришь правильное. Ты имеешь много ума. Я с Иваном делать любовь вместе. Потому что у нас вместе красивый любовь шесть месяцев.

– А чего шифруетесь тогда?

Ильза посмотрела на меня вопросительно, затем поглядела на Ивана, как бы ища поддержки.

– Не понимаю! – сказала она с трогательным животным отчаянием в голосе.

– Он хочет знать, почему мы скрываем наши… отношения, – медленно «перевел» для принцессы Иван.

Телохранитель скрестил руки на груди. На его нешироком лбу залегли борозды озабоченных морщин.

Видно было, что он зол, как три тысячи голодных снорков. И что сейчас в разговоре со мной ему очень трудно будет удержаться от использования непечатной лексики, а дальше как Зона на душу положит… Может, и со своим охотничьим ножом на меня попрет, если я на правде настаивать буду…

Видимо, это поняла и Ильза. По крайней мере она положила руку на плечо Ивана в интернациональном примирительном жесте.

– Можно я еще скажу? – Глаза Ильзы загорелись.

– Говорите, ваше высочество, – поощрил ее я.

Ее русский был забавным. По крайней мере мне трудно было удержаться от растроганной улыбки, когда я слышал ее милый иностранный лепет – спутанные нити падежей, рваные пунктиры склонений.

Приходилось признать, что Иван оказался превосходным учителем. За шесть месяцев постельных утех принцесса овладела языком Достоевского и Пелевина в объемах, достаточных для объяснения с русскими сталкерами в условиях, предельно приближенных к боевым!