– А где гарантия, что вместе с этим веществом, которое вы назвали проявителем, не были нанесены те вещества, которые потом стали видны?

– Я понимаю, к чему вы клоните. Вы хотите сказать, что тушь-7 была нанесена именно с этим средством?

– Конечно. Или давайте сделаем запрос о технологии производства и нанесения вещества тушь-7, – предложил адвокат. Он прекрасно понимал, что никто такой запрос давать не будет, так как вещество действительно являлось секретным. Значит, здесь для адвоката тоже была зацепка.

Следователь расстроился. Он достал сигарету и отошел к окну, сделав вид, что ему больше ничего не интересно.

Затем адвокат нашел еще несколько «дырок», которые можно было использовать на суде. Правда, две последние были достаточно спорными – их можно было толковать по-разному. Но все равно, использовать их было необходимо.

Когда он закончил первый том, то обратился к следователю:

– Могу я написать ходатайство на ваше имя по будущему уголовному процессу?

– Конечно, пишите, – кивнул следователь.

– Я бы хотел, чтобы вы занесли его в протокол ознакомления с материалами уголовного дела.

– Я вас внимательно слушаю, – следователь взял ручку и приготовился записывать.

– Напишите, пожалуйста, что защитник и обвиняемый Мальков настаивают на назначении предварительного слушания дела.

Следователь записал эту фразу.

– Предварительного слушания дела… – повторил он.

– Давайте я распишусь, – адвокат поставил свою подпись и придвинул лист Малькову. Он заметил, что Мальков удивлен. Тогда адвокат посчитал нужным объяснить:

– Наверное, вы не знаете, что на предварительном слушании дела обычно идет оценка тех доказательств, которые представлены сторонами. И суд, по ходатайству каждой стороны, дает оценку этим доказательствам. Именно благодаря этой оценке можно аннулировать некоторые из них. Я считаю, что нам такую возможность упускать нельзя.

Следователь еще больше заволновался. Руки его задрожали, он достал вторую сигарету. Он понимал, что адвокат намекает на отсутствие санкции по записи первого телефонного разговора.

– Зря вы все это затеваете, – сказал он. – У нас есть и другие записи телефонных разговоров. А они уже с санкцией.

– Ну, там тоже есть свои нюансы, – усмехнулся адвокат. Хотя на самом деле ничего спорного там нет. Это была просто психологическая уловка.

Через какое-то время ознакомление с делом было закончено. В следственном кабинете остались только адвокат и Мальков.

– Ну, какие перспективы? – спросил Мальков.

– Неплохие. Поборемся! То, что запись не санкционирована прокурором, мы используем на предварительном слушании, постараемся его исключить.

– А остальное как?

– Не знаю, на суде увидим.

– Да, мне ребята информацию принесли… Банкир Серебряков арестован, сидит в Лефортове, в следственном изоляторе.

– И какая у него статья?

– Вроде бы контрабанда.

– Очень хорошо! Значит, на суд его привезут в наручниках. Это будет иметь большое значение для будущего дела. А с колонкой ты хорошо подколол следователя, – улыбнулся адвокат.

– Да, ребята постарались!

– Но, к сожалению, это нельзя использовать на суде.

– Ничего, если я выйду на свободу, – Мальков с надеждой взглянул на адвоката, – мы поставим все точки над «i».

– Я надеюсь, ты мстить следователю не будешь? Это же его работа…

– Нет, что вы… Здесь разговор будет с другими лицами.

– Но сначала тебе нужно выйти на свободу. Нам предстоит тяжелая борьба.

– Я знаю, – кивнул Мальков.

В этот же вечер Максим перебрался на съемную квартиру Маркела.

Маркел был постарше – лет двадцать шесть – двадцать семь. Он все время молчал. Макс стал подозревать, что он приставлен к нему в качестве стражника, на всякий случай, пока братья пробивают ситуацию.

Как-то вечером, выждав момент, когда он остался один, Макс позвонил со своего мобильного телефона Кострову.

– Олег Петрович, это я. Они меня изолировали. С неким Маркелом живу. Адресок запишите, пожалуйста!

Костров записал адрес, по которому находился Макс.

– Какие дальше планы?

– Руководство решило брать бригаду в полном составе, а главное – братьев, – ответил Костров. – Так что ты сообщи нам, когда они будут вместе.

– Завтра с утра в футбол играем, на стадионе «Метеор».

– На «Метеоре»? Во сколько?

– Часов в десять.

– Ну что же, будем заказывать ОМОН. Ты будь поаккуратнее! А братья будут, не знаешь?

– Должны быть.

– Значит, если тебя заберут, не волнуйся, ни в какие контакты с ментами не вступай, что бы тебе ни говорили. Я тебя сам найду.

– Хорошо, так и сделаю.

Московский городской суд, где должно было состояться предварительное и основное слушание по уголовному делу по обвинению Малькова, находился в районе станции метро «Преображенская», на Богородском валу.

Адвокат подъехал к высокому белому зданию ровно в двенадцать часов дня. Слушание было назначено на 12.30. Припарковав машину возле черной ограды, которая опоясывала здание, адвокат вышел из нее. Московский городской суд представлял собой каменное здание, наверху которого красовался большой герб Москвы. С левой стороны он увидел новое здание, только что построенное, из голубого стекла и алюминиевых конструкций. Оно напоминало мини-небоскреб и было очень изящным, с мраморной лестницей, ведущей к дверям. Посмотрев на него, адвокат подумал, что за каких-то полтора года – а именно столько времени он не посещал Московский городской суд – было возведено это здание.

Быстрым шагом адвокат направился к новому зданию. Поднявшись на ступеньки, он увидел стоящего на входе милиционера – дежурного. Предъявив удостоверение, адвокат хотел войти, но милиционер поинтересовался:

– Уважаемый, а вы куда?

– Я? Как куда? У меня тут назначено предварительное слушание по уголовному делу.

– Понятно. Вам нужно в старое здание.

– В старое? А что же в новом?

– Тут находятся кабинеты судей и библиотека.

– Ясно… Как я понимаю, сюда посторонним вход воспрещен?

– По крайней мере, это служебное помещение для судей. А народ остался в старом здании.

«Отлично, – подумал адвокат, – правосудие для всех! С одной стороны, судьи – слуги народа, осуществляют от имени народа правосудие, и в то же время они отгородились от народа, у них отдельные кабинеты…» Адвокат представил себе застеленные ковровыми дорожками коридоры, аккуратные помещения. А нам, будьте любезны, – в старое здание, где тесные залы судебного заседания, вечно закрытые туалеты – народ туда не пускают, душные коридоры, в которых собирается по двадцать-тридцать человек, когда ведется крупное дело и по нему проходит много свидетелей, а также родственники тех, кого судят… В общем, все осталось по-прежнему.