— Да перестаньте же вы, сумасшедший! — снова осадила сисадмина женщина и вырвала-таки руку.

— Но ведь вы обещали… — В голосе Сковородникова послышались недовольство и даже угроза. Видимо, пиво все еще бродило в его вялом организме. — Вы сказали, что позволите мне…

— Позволю, — сказала она. — Но не сегодня. Попробуйте завтра добыть материалы по прошлогодним сделкам. Уверена, там будет много темных моментов. Сумеете — и я сделаю все, что вы захотите.

Сисадмин тяжело задышал.

— Все? — переспросил он прерывающимся от возбуждения голосом.

Женщина улыбнулась:

— Абсолютно. А теперь мне пора. — Женщина встала из-за стола. — Заплатите за напитки, хорошо?

— Да. Да, конечно. Но я хочу вас проводить!

Она покачала головой:

— Нет. Не сегодня. Слишком много посторонних глаз. До встречи!

Ухоженная красавица нагнулась и быстро поцеловала Сковородникова в лоснящуюся щеку. А через несколько секунд ее уже не было в зале.

2

Александр Борисович посмотрел на Плетнева недовольным взглядом.

— Явился не запылился, — сказал он. — Чего так долго?

— Машину не мог поймать, — ответил Плетнев, усаживаясь за столик. — В эту глухомань никто не едет. Ума не приложу, как они тут выживают. Клиентов-то почти нет. Деньги, что ли, отмывают?

Турецкий пожал плечами и кивнул на свое овальное блюдо, посреди которого красовался едва тронутый сочный шашлык на шампуре.

— Заказать тебе? — спросил Александр Борисович.

Плетнев скорчил мину и покачал головой:

— Да нет, я с полчаса назад пару хот-догов перехватил. До сих пор живот полный.

— Ты сам себе враг, маленький Буратино. Ну а как насчет вина?

— Я вино не пью, — равнодушно сказал Плетнев. — Для меня оно все равно что сок.

— Как знаешь. Что ж, приступим. Ты рассказывай, а я буду расправляться с этим красавцем.

Турецкий взял в руки шампур, а Плетнев начал рассказ. Александр Борисович ни разу его не перебил, лишь методично двигал челюстями да запивал время от времени шашлык сухим красным вином.

К тому моменту, как Александр Борисович съел последний кусок мяса, Плетнев закончил рассказ и откинулся на спинку стула с видом человека, честно выполнившего сложную и нудную работу.

— Вот, значит, как, — сказал Турецкий и отодвинул от себя пустое блюдо. Он сдвинул брови и задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Что скажете? — поинтересовался Плетнев.

— Скажу, что ты молодец. Отлично поработал. Как, ты сказал, зовут эту женщину?

— Елизавета. Лиза. А, черт, совсем забыл! У меня же есть ее фотография.

Антон достал из кармана мобильник и, пощелкав по клавишам, показал дисплей Турецкому.

— Хороша, правда? — улыбнулся он.

— Да, недурна, — кивнул Александр Борисович, разглядывая снимок, сделанный встроенной фотокамерой телефона. — Знаешь, кто это? Елизавета Петровна Мохова. Собственной персоной.

Брови Плетнева взлетели вверх.

— Подождите, Александр Борисыч… То есть вы хотите сказать, что это… его жена? Жена нашего клиента — Виктора Мохова?

— Да, Антоша, именно это я тебе и говорю. — Турецкий торжествующе улыбнулся, допил залпом вино и поставил стакан на стол. — Дуй сейчас к дому Моховых и погуляй там пару часов.

— А как же Сковородников?

— Сковородников нам больше не нужен. Мы знаем, на кого он работает. Но мы не знаем, на кого работает Елизавета Петровна. И какого черта ей понадобилось собирать компромат на родного мужа. — Турецкий, прищурившись, посмотрел на Плетнева. — Именно это тебе и предстоит выяснить, Антон. Кстати, возьми напрокат машину. У меня знакомый в прокатной конторе. Пока будешь добираться, я ему позвоню и все объясню. Долго тебя там оформлять не будут. Ну? — Александр Борисович нахмурился. — Чего сидишь? Действуй!

Плетнев нехотя отклеился от стула.

— А вы? — спросил он.

— А я закажу себе еще одну порцию шашлыка, — сказал Турецкий и улыбнулся коллеге самой обворожительной из своих улыбок.

3

И снова Плетневу повезло. Он не ждал и часа, как дверь подъезда распахнулась и на улицу вышла высокая женщина, одетая в молодежном стиле: джинсы, высокие сапоги, обтягивающие тонкие щиколотки, черная курточка, кепи и темные очки. Маскарад был отличным, но Антон сразу ее узнал. Елизавета Петровна Мохова собственной персоной. «И все-таки чертовски привлекательная баба», — подумал Плетнев, наблюдая за Моховой из окна взятого напрокат автомобиля.

Елизавета Петровна тем временем села в белую «бэху».

«Бэха» вывернула со двора, и Плетневаккуратно, стараясь сильно не отсвечивать, покатил за ней следом.

С полчаса они колесили по городу — Мохова впереди, Плетнев за ней. Наконец белая «бэха» остановилась возле серой, невзрачной пятиэтажки. Антон припарковал свою «восьмерку» неподалеку и достал из бардачка небольшой бинокль.

В бинокль он увидел, что Елизавета Петровна звонит кому-то по телефону. Дозвонилась. Говорит. Говорит яростно и вспыльчиво. По всей вероятности, сильно чем-то недовольна. Ну-ну, говори, красавица. А мы подождем да понаблюдаем.

И вот тут-то Плетнев заметил, что, разговаривая по телефону, Елизавета Петровна бросает наверх быстрые взгляды, слегка наклонив голову к оконному стеклу и почти касаясь этого стекла своей нежной, загорелой щекой.

Плетнев отвел бинокль от глаз и посмотрел на дом. Затем снова прижал окуляры бинокля к глазам, однако на этот раз он смотрел не на Мохову, а наверх.

— Вот оно что, — тихо проговорил Плетнев, разглядывая мужчину, стоящего на балконе третьего этажа. Мужчина прижимал к уху трубку. Он был одет в темный банный халат, а волосы его стягивала черная сеточка.

Плетнев достал из кармана цифровой фотоаппарат, навел объектив на балкон и нажал на кнопку зумма. Приблизив картинку он щелкнул затвором фотоаппарата. Потом еще раз. Снимки получались не слишком качественными, и Плетнев досадливо хмыкнул.

Разговаривая, мужчина поглядывал вниз, на белую «бэху».

— Кажется, ты и есть наш собеседник, — прошелестел одними губами Плетнев. — И, похоже, тебе не очень-то хочется выходить из дома… Как я тебя понимаю, приятель. Ты только что принял душ, смазал бриолином волосы, тщательно их пригладил… Собрался растянуться в кресле с бокалом хорошего коньяка, закурить сигару… И вдруг звонит какая-то сумасшедшая и требует, чтобы ты вышел на улицу. Что поделаешь, жизнь полна неприятных сюрпризов… Постой-постой… А что это у тебя в другой руке?… Ба, да ты у нас гурман.

Наконец мужчина что-то сердито проговорил в трубку и убрал ее в карман халата. Затем гневно посмотрел вниз, сделал какой-то знак рукой и, резко повернувшись, зашел в квартиру.