Адъютант-тень расстегнул сумку и вытащил из нее предмет, напоминающий сгнивший кочан капусты. Благоговейно неся его в руках, он, словно совершая некую церемонию, важно двинулся вперед. Остановившись передо мной, он протянул мне этот предмет, точно подарок на память. Это была та самая охотничья шляпа, с которой при жизни не расставался Тупой Кабан. Тень, склонив голову, почтительно возвестила:

— Это прощальный подарок сэнсэя, примите его, пожалуйста. Пусть он придаст вам силы, и да исполнится воля сэнсэя.

Даже прикасаться к шляпе мне было противно. В ней словно сконцентрировалась вся мерзость Тупого Кабана. Материализовавшаяся вонь. Но я был обязан принять подарок: ритуал надо соблюдать. Старик, проявлявший ко мне такое трогательное внимание, мог бы еще простить, если бы я обращался со шляпой недостаточно почтительно, но игнорирование ритуала не простил бы ни за что. Стоявший рядом продавец насекомых хранил молчание и не позволил себе даже легкой усмешки не только потому, что знал своего адъютанта совсем недолго, но, несомненно, и потому, что сразу понял, какой бешеный нрав скрывался за внешней бесстрастностью старика. Отступив назад и внимательно разглядывая унитаз, старик-тень покачал головой:

— Вот беда… — Потом, опершись на метлу, как на палку, пригнулся и заговорил с продавцом насекомых. В его почтительности чувствовалась сила. — Нужно созвать всех, кто сейчас убирает улицы, и присоединить их к тем, кто занимается поисками пропавших самок. Это поднимет их дух. Тем самым мы не только сослужим службу Капитану, от этого зависит, быть или не быть Царству типичных представителей отверженных. Пусть нам удастся выжить, когда все остальные будут уничтожены адским огнем, но, если мы не оставим после себя детей и внуков, наше существование окажется бессмысленным. Нам будет стыдно смотреть в глаза друг другу. Подобно тому как бамбук, перед тем как засохнуть, цветет и приносит плоды, «типичные представители отверженных» полны мужской силы. Даже наукой подтверждается, что старики вполне способны производить потомство. Любой из них предпочтет еде приятную беседу о бабах.

— Раньше вы так не говорили! — закричал подросток срывающимся голосом, весь напрягшись. — Вы же обещали не распускать рук!

— Чтобы рождались дети, рук не нужно. Слышал такое выражение? — Адъютант вытянулся во весь рост и ударил ручкой метлы об пол. Раздался металлический звук. — Если хочешь, чтобы и тебе что-то перепало, будь почтителен. Ясно? Почтителен. Или, может, хочешь попасть под суд? Отвечай, меня устроит любой ответ.

Говорит, точно как Тупой Кабан, подумал я. Продавец насекомых, уставившись в пол и почесывая ухо, старался сохранять невозмутимость.

— Хорош, — прикусила губу женщина.

— Когда имеешь дело с таким человеком, нетрудно сделать вид, что поддаешься, — кивнул зазывала.

После недолгого колебания подросток выпрямился и с бесстрастным выражением лица проговорил нараспев:

— Прошу прощения.

— Так-то лучше.

— Ну что ж… — Продавец насекомых покачал своей огромной головой и ощупал брючные карманы. — Последнее, что осталось установить, — предел физических возможностей Капитана, согласны?

— Я тоже так считаю, — быстро ответила женщина суровым тоном. — Поиски бессмысленны, ничего они не дадут. А с Капитаном и так не все ладно, я еще раньше заметила.

— Расколем мы унитаз и что же будем тогда делать?

— Все это случилось потому, что там вакуум, нужно поскорее сделать в трубе дыру и впустить туда воздух. Достаточно пробить вокруг унитаза бетон на глубину двадцать сантиметров…

— Вопрос — каков риск. — Продавец насекомых вынул из кармана золотой значок. — Ну как? В любых, самых людных местах с таким значком уступают дорогу, а если он еще и золотой…

Никто не потянулся, чтобы посмотреть. Адъютант снова стал настаивать:

— Давайте пошлем связных. За уборщиками улиц. Вызовем их и включим в группу поиска.

— Школьниц всего десять, а стариков из «отряда повстанцев» несколько десятков… — сказал зазывала тусклым, как грязная пена, голосом.

— Я не могу этого позволить. Ни в коем случае не могу позволить, — возмутился Сэнгоку. — Даже если сегодняшний мир будет перечеркнут и все начато сначала, даже если нам посчастливится и мы выживем, все равно девушкам должно быть гарантировано право выбирать партнеров. Я предлагаю сделать это положение важнейшим пунктом нашего устава. Что значит «самки»? Если будут употреблять подобные выражения, я отказываюсь от всякого сотрудничества с вами.

Несколько секунд длилось молчание. Подросток прошептал:

— Раньше вы не так говорили, совсем не так…

— Ну как, Капитан, сколько времени сможете продержаться? — с улыбкой взглянул на меня продавец насекомых, опершись локтями о спальный мешок и поигрывая значком. Выражение лица у него было точно такое же, как в тот раз, когда, остановив джип, он пошел покупать тушеную рыбу в бамбуковых листьях.

— Мне бы хотелось вот что спросить. Комоя-сан, вы пришли сюда через вход у мандариновой рощи. Почему вы совсем сухой — и одежда, и волосы?

— Мне тоже это показалось странным, — поддержал меня зазывала.

— Лодка, вот и всё. — На лице адъютанта появилась легкая улыбка. — Резиновая лодка. Нет ничего удобнее. Мы держим ее на верхнем своде водоспуска в восточной части каменоломни, над самой водой. Пользуйтесь ею, когда вам заблагорассудится. В нее нужно лечь навзничь. И продвигаться вперед, упираясь в верхний свод ногами и руками; четыре-пять метров — и уже ступеньки. А чтобы лодку можно было вытянуть обратно, к верхнему своду водоспуска прикреплен блок и привязана веревка…

Ничего не скажешь. Слишком простое объяснение в прах разбило мои жалкие надежды. Оказывается, никакого неизвестного мне пути в каменоломню не существует.

— Есть и третий способ. Но он не подлежит обсуждению. — Продавец насекомых потер о колено значок и прикрепил его к груди. — Отрезать ногу. Я, конечно, говорю об этом лишь как о теоретической возможности.

— Напрасно тратим время, командир. Тупой Кабан-сэнсэй давно бы послал связного. Сэнсэй знал, как обращаться с людьми. Чтобы держать отряд в руках, для приманки нужны самки.

Адъютант подошел к унитазу. Кажется, он все-таки не собирается причинить мне вред. Подняв зеленую охотничью шляпу Тупого Кабана — я и не заметил, что она упала на пол, — и стряхнув с нее пыль (хотя шляпа была более пыльной, чем сама пыль), он пересек трюм и почтительно водрузил ее на голубой тюк. И хлопнул в ладоши. Ему было все равно, какой это обряд, синтоистский или буддийский. Со спины он тоже напоминал дыру в пространстве.

— Хорошо, пошлем связных. — Продавец насекомых встал. — У кого-нибудь из вас есть знакомый врач? Пусть он не принадлежит к «отряду повстанцев», но хотя бы знать, что он не будет задавать лишних вопросов…

— Есть, но акушер, — в некотором замешательстве ответил адъютант.