– Не выдвигает ли обвиняемый требование, чтобы банковские счета Гонконга были переведены из Лондона? Что означало бы, что наш долг увеличится еще на девятьсот миллионов фунтов стерлингов?

– Насколько мне известно – нет.

– Не выступает ли он за то, чтобы мы убрались с этого острова? Не занимается ли он подстрекательством к беспорядкам? Добивается объединения с континентальным Китаем? Размахивает этим проклятымДоговором?

– Нам такие факты неизвестны.

– Он не является радикалом и сторонником установления полного равенства? Не требует создания сильных профсоюзов, свободного волеизъявления, введения обязательного образования, создания отдельного парламента для китайцев вместо нынешних покорных ассамблей, как там они называются?

– «Легко» и «Экско», – подсказал Уилбрахем. – И не такие уж они покорные.

– Нет, ничего этого он не делает, – ответил Смайли.

– Тогда что же он делает? – возбужденно перебил Уилбрахем. – Ничего. Таков ответ. Вообразили невесть что! Охота за химерами, существующими только в их воспаленном мозгу.

– Судя по тому, что нам известно, – продолжал Лейкон, как будто не услышав возбужденного выкрика, – вполне вероятно, что Ко делает ничуть не меньше для процветания Колонии, чем любой другой состоятельный и уважаемый китайский предприниматель. Не будем вдаваться в обсуждение, много это или мало. Он обедает у губернатора, но, насколькоя понимаю, у нас нет оснований утверждать, что он обшаривает его сейф, чтобы ознакомиться с содержимым. По сути дела, этого господина можно было бы назвать типичным гонконгским предпринимателем: один из распорядителей Жокейского клуба, занимается благотворительностью, является одним из столпов интегрированного общества, добился успеха в делах, богат, как Крез. Что касается этики, то представления о ней в среде предпринимателей примерно такие же, как моральные принципы в публичном доме.

– Ну, я бы сказал, здесь ты тоже не совсем справедлив, Оливер! – возразил Уилбрахем, – Поосторожней в выражениях! Вспомни о строительстве новых городских кварталов.

И снова Лейкон как будто не услышал его:

– Следовательно, мы можем сделать вывод, что трудно найти менее подходящий объект для подозрений со стороны английской разведслужбы или для вербовки русской разведкой – ну, разве что кавалер Креста Виктории, или ветеран войны, получающий пенсию по инвалидности, или обладатель титула баронета.

– В нашем мире это называется хорошей крышей, – сказал Смайли.

– Очень тебе признательны, Оливер, – прочувствованно поблагодарил Эндерби.

Да, они со Смайли стоят друг друга!» – восторженно решил Гиллем, вспоминая тот ужасный обед в Аскоте. «Буки-Злюки во дворе… И Понтиферу крышка!» – мысленно продекламировал он, вспомнив, как тогда это сделала хозяйка.

Эндерби пригласил выступить Хаммера, представителя Министерства финансов. В его гневной речи Смайли хорошенько досталось за недостатки в финансовой отчетности, но, судя по всему, никто, кроме этого ведомства, не считал, что данные прегрешения Смайли имеют сейчас какое-то значение.

– Совсем не для того вам был предоставлен секретный спецфонд, – возмущенно настаивал Хаммер с неистовством, свойственным его уэльскому темпераменту. – Они должны были использоваться…

– Ладно-ладно. Допустим, Джордж поступил нехорошо, – вмешался в конце концов Эндерби, заставляя финансиста замолчать. – Но вопрос в том, пустил ли он денежки по ветру или при минимальных расходах сумел выйти на важную информацию. Крис, я думаю, сейчас самое время Империи сказать свое веское слово.

Уилбрахем откликнулся на приглашение. Его поддерживали соратница из Колониального ведомства и рыжеволосый помощник, чье молодое лицо выражало твердую решимость защищать шефа и наставника до последней возможности.

Уилбрахем принадлежал к людям, которые не осознают, как долго они размышляют, прежде чем что-нибудь сказать.

– Да, – начал он наконец, в тот момент, когда окружающим показалось, что прошла уже целая вечность. – Да. Итак, я хотел бы, если можно, для начала поговорить о деньгах – точно так же, как и Лейкон. – И без того уже было Понятно, что он считает докладную Смайли оскорблением и набегом на свою территорию. – Поскольку деньги – это единственный факт, который у нас есть и на котором мы можем строить свои выводы, – внушительно сказал он, переворачивая страницу в лежащем перед ним экземпляре и возвращаясь к началу. – Да. – И снова бесконечно долгая пауза. – Вы говорите, что сначала деньги поступали из Парижа через Вьентьян – Пауза. – Потом русские полностью изменили схему платежей, деньги стали поступать по иному каналу: Гамбург – Вена – Гонконг. Бесконечные сложности, необходимость прибегать к разным хитростям для заметания следов и все такое прочее – в этом мы вам поверим. Та же сумма, но в другой упаковке, так сказать. Ладно. А почему, по вашему мнению, они это сделали, так сказать?

«Так сказать», – мысленно отметил Гиллем, очень чувствительный ко всякой словесной шелухе.

– Очень разумно время от времени менять установившуюся рутину, – ответил Смайли, повторяя объяснение, которое он уже предложил в докладной.

– Секреты профессии, Крис, – вступил в разговор Эндерби, который иногда тоже любил щегольнуть профессиональным жаргоном.

Мартиндейл, который по-прежнему сидел тише воды, ниже травы, бросил на него восхищенный взгляд. Уилбрахем снова завел себя – так заводят часы.

– Мы должны принимать во внимание то, что Ко делает, – заявил он категорично. Это, однако, не могло полностью скрыть его озадаченность – он постучал костяшками пальцев по покрытому сукном столу. – А не то, что он получает. Это мое мнение. В конце концов, если смотреть в корень, – я хочу сказать, ведь это не собственные деньги Ко, вы согласны? Юридически он не имеет к ним никакого отношения. – Эти слова вызвали минутное замешательство. Все замолчали. Все, кроме Смайли и Гиллема, потянулись к бумагам и зашуршали страницами. – Я хочу сказать: мало того, что эти деньги совершенно не тратятся, что само по себе достаточно странно – я к этому еще скоро вернусь, – это и не деньги Ко. Они на доверительном счету, и, когда придет получатель, будь то мужчина или женщина, деньги будут принадлежать мужчине или женщине. До тех пор они находятся на доверительном хранении, так сказать. Поэтому я хочу спросить: а в чем же виноват Ко? Открыл доверительный счет? Но это не запрещено законом. Это происходит каждый день. И особенно в Гонконге. А тот, кому предназначены средства – ведь подумайте только, – он может находиться где угодно! В Москве, в Тимбукту или… – Ему не удалось найти третье название, поэтому он не закончил предложения, чем вызвал большое смущение своего рыжеволосого помощника, хмуро смотревшего прямо на Гиллема, словно бросая ему вызов. – Главный вопрос, на который мы должны ответить: какие факты у нас есть против Ко?

Эндерби лениво ковырял в зубах. Возможно, он понял, что противник только что нашел убедительный аргумент, но представил его довольно слабо, в то время как его самого отличало умение сделать как раз наоборот. Он вынул спичку изо рта и внимательно посмотрел на ее влажный кончик.