Лена подумала.

– Хорошо. Пошли, Настена, – она взяла подругу за руку и потащила ее. – Давай поедем на моей машине, свою завтра отсюда заберешь. А то ты в таком состоянии, что тебе нельзя за руль, Настенка! Ладно? Вечер проведем вместе, и потом заночуешь у нас, мой возражать не будет. Алексей Андреевич прав, так будет спокойнее всем. Не будем мешать мужчинам делать их мужские дела.

Кис мысленно одобрил ход рассуждений Грушицкой и уж было возрадовался, но рано. Настя выдернула свою ладонь из большой Лениной руки и уперлась, словно внутри ее кто-то резко дернул невидимый ручной тормоз.

– Это что же значит… – заглядывая Алексею в лицо, проговорила она рвущимся голосом, – что значит «бандитский начальник пока не в курсе, что операция провалилась»? А если он узнает?! Что налет провалился?! То Криска… то Криску… Что станет с моей дочерью?!

Алексей понимал ее. Видит бог, понимал всей душой! Уважал ее чувства, ее страхи, ее боль, сочувствовал и, еще раз, понимал!

Но сейчас Настя мешала ему! Она отнимала у него время – драгоценное время для спасения ее дочери!

– Чем меньше вы будете меня задерживать, тем больше мы успеем. Тем больше шансов найти Кристину живой, – резко и бесцеремонно ответил он, желая пресечь все дальнейшие вопросы и торги.

Лицо Насти вспыхнуло гневом, но Кис адресовал ей в ответ непроницаемо-холодный взгляд. Лишенный понимания и сочувствия – мужлан и мент.

– Пойдем, – Лена Грушицкая, глядя на детектива, обняла Настю за плечи и заставила сдвинуться с места. – Пойдем, Настена. Не мешай им спасать Криску.

Они ушли наконец! Убедившись, что женщины покинули двор, Алексей вернулся в дом. Игорь следовал за ним по пятам…

Там царила некоторая суета. Димыч, завидев Алексея, махнул ему рукой.

– У нас есть адрес! Я вызвал подкрепление, мы выезжаем!

– Кто раскололся? Гена?

– И Гена. И еще двое других.

– С Петровки подтвердили?

– Нет, мобильный выключен. Главарь, видимо, включает его только в строго определенные промежутки времени. Наши будут отслеживать.

– Про Кристину что известно?

– Вроде бы она на «хазе». В подвале.

– «Вроде»?

– Никто из них напрямую девушкой не занимался. Ее похитили и стерегли другие исполнители. А эти – боевое подразделение банды. Им остальное знать не положено. Слышали про девушку, вот и все.

– Зачем в дом полезли, сказали?

– Задачи было две: дом обыскать и Фролова пытать. Требовалось найти «вещественные доказательства». В каком они виде, никто не знает: может, бумаги, может, фотографии или какие-то иные предметы. Но они наверняка хранятся где-то в доме, как клад, – такова была установка. Рассчитывали, что Фролов под пытками признается. После чего должны были убить и его, и Анастасию Тышкевич, а дом поджечь, предварительно вынеся все ценное, что найдут…

Плохо. Значит, оправдываются худшие предположения: Кристина жива только до конца операции. Коли не нужна им Настя, то не нужна и ее дочь…

– А кто заказал, не признались?

– Да откуда им знать? Они же пешки.

Верно.

– Что там с «Хаммером»?

– Паша сказал, что…

– Паша? Фролов, что ли?

– Да нет, это наш опер. Ну, не один же Фролов Павлом зовется, верно?

Еще два тезки, после Леши с Алексеем. Непонятно отчего, но Кису это было неприятно. Как будто происходило смешение понятий, смещение реальностей. Почему у нас столько одинаковых имен? Это неправильно! У каждой вещи, каждого явления или человека должно быть свое неповторимое имя! Уникальное, единственное, как папиллярный рисунок!

– Так что этот Паша?

– Все круги выделывает за «Хаммером». Будут танцевать, наверное, пока бензин не кончится.

– Это надолго… Если полный бак залили, то на пятьсот километров хватит как минимум.

– Да нам только лучше. Ребята сейчас быстренько бандюков устроят понадежнее, и мы выезжаем. Сторожить оставлю двоих спецназовцев, плюс фроловская охрана. Ты с нами?

Кабы знать точно, что Кристина все еще там, в доме главаря! А ежели нет, то кабы знать точно, что его возьмут и он скажет, где девушка!

Слишком много было в этой ситуации «кабы». Шеф банды, как правило, имеет весьма высокие связи, отчего не боится ни суда, ни следствия, и расколоть его угрозами не удастся. А если применить к нему серьезные меры, способствующие чистосердечному признанию, то тогда под судом и следствием окажутся скорее менты. Впаяют и превышение полномочий, и неправовые действия, и оскорбление чести и достоинства, и тэ дэ вместе с тэ пэ…

– Я останусь пока. С Фроловым потолкую.

– Все хочешь узнать насчет заказчика налета?

Алексей кивнул.

– Зачем тебе, Кис? Я же тебе сказал: нам подкрепление дают, мы возьмем всех, кто на «хазе», и Кристину найдем!

– А если нет?

– Тогда выпытаем!

– Димыч, я предпочитаю подстраховаться. От меня тебе пользы все равно нет, я безоружный. Так что я пока параллельно… Дай мне кого-нибудь в помощь. Лучше спецназовца, у них вид впечатляющий.

– Хорошо. Я тут приметил одного, с веселыми глазами.

– У нас веселье не намечается, – хмуро заметил детектив.

– Я имел в виду, глаза у него живые. Посообразительнее, типа. Не дергайся, Кис, может, все еще обойдется! – Димыч хлопнул старого приятеля по плечу. – Адрес у нас есть, мы сейчас вылетаем, подкрепление нам дают, авось поспеем!

Кис ненавидел слово «авось».

Парень «с веселыми глазами» оказался Геной. Черт бы побрал этот день, одни тезки!

– Для начала будешь хозяина устрашать, – принялся объяснять ему задачу Кис.

– До какой степени? А то у меня много методов устрашения, – гыкнул Гена.

– Пока только морально. Будешь грозно стоять у входа, как статуя Командора. Если захочешь узнать, кто такой Командор, я тебе потом расскажу, сейчас некогда.

– Да я и сам знаю, – не обиделся Гена. – «Тяжело пожатье каменной десницы!», Пушкин!

Кис сильно подивился познаниям спецназовца, но комментировать не стал.

– А к физическому устрашению перейдешь, если в нем надобность возникнет, позже.

– Лучше сразу, – убежденно заявил Гена. – А так только время потеряем.

– Три минуты. Его последний шанс.

– На такое чмо и три минуты жалко!

– Гена, – немного повысил голос Кис, пресекая дискуссию, – командовать парадом буду я!

– Ильф и Петров, – радостно улыбнулся Гена. – Остап Бендер, «Золотой теленок»!