Неужели инспектор Хан умрет той же смертью? Позволит ли он себя убить? Я всегда боялась его, но ведь на деле он был обычным человеком. Не богом. Если бы командор Ли захотел, он бы раздавил его, как червя.

Вслед за тихими голосами я дошла до восточной стены поместья инспектора Хана. Стена была ненамного выше меня, поэтому, подпрыгнув, я сумела ухватиться за покрытый черной черепицей край и подтянуться. Там меня ждала, судя по близости к внешнему крылу, мужская половина поместья. Здесь мужчины обычно обсуждали насущные вопросы, писали стихи, играли на инструментах вроде комунго[54]. Павильон посередине окружали полицейские.

Мышцы горели огнем под моим весом, но я не смела отвернуться. Я чувствовала, что инспектору что-то грозит. В любой момент приедет солдат с фарфоровой чашей яда, а я только и могла прокричать: «Остановитесь!» Я уже не была так уверена в собственных обвинениях по отношению к инспектору.

«Она мертва, она мертва», – рыдал инспектор Хан в ту ночь, когда убили госпожу О. Она мертва – я думала, он имеет в виду госпожу О, но теперь вдруг засомневалась. А что, если спьяну и с ужаса инспектор Хан и вправду принял госпожу О за мать? Дождь лил как из ведра, из горла женщины сочилась кровь… Прямо как из ран его матери, спрыгнувшей с утеса на скалистый берег. Может, он поднял госпожу О на руки? Потому и испачкался в крови? «Мама мертва, мама мертва».

Неожиданно я заметила, как в тени стены напротив крадется женщина. Стражники, похоже, ее не заметили. Что забыла женщина в мужской половине поместья? Она нырнула в боковые ворота, и я, спрыгнув со стены, последовала за ней. Голову женщины покрывал хлопковый внешний халат, который развевался у нее за спиной.

– Извините! – окликнула ее я.

Женщина подобрала юбку и побежала быстрее. В мою душу закрались подозрения, и я, часто дыша, кинулась за ней. Но до чего же быстро она бежала! Слишком быстро для женщины. Когда я бегала наперегонки с другими девочками в деревне, я всегда побеждала, а здесь мне пришлось выложиться на полную, чтобы ее нагнать. Схватив женщину за плечо, я рывком развернула ее к себе; халат слетел с ее головы, и вместо женщины я увидела юношу. Черные волосы небрежно спадали ему на глаза. Это оказался Рюн, слуга инспектора. От неожиданности у меня перехватило дыхание.

– Проклятье. Это ты, – он наклонился и вновь накинул ткань на голову, чтобы было видно только лицо. – Не смотри на меня так. Как еще мне было выбраться на улицу в комендантский час?

Переведя дыхание, я просила:

– Куда ты так спешил?

– Да ты и так наверняка знаешь, что случилось. Моего хозяина арестовали. Хотя какая тебе разница? Это же ты поранила ему лицо, да?

– Я могу объяснить…

– У меня нет времени балаболить с тобой. Мне нужно доказать, что он невиновен!

– То есть ты думаешь, он невиновен в убийствах?

– Конечно нет! – Рюн нахмурил тонкие брони и покачал головой. – Я уверен, это советник Чхои постарался. Его светлость несколько дней назад позвал к себе старшего полицейского Сима и, видимо, как-то уговорил того предать инспектора. Нашел, наверное, какую-нибудь слабость и…

Меня внезапно осенило.

– Думаю, я знаю, чем советник Чхои мог убедить Сима.

Вдалеке раздались шаги и тихие мужские голоса. Патрульные, скорее всего. Мне не стоило сейчас попадаться им на глаза.

Я схватила Рюна за рукав.

– Пошли. Я знаю безопасное место неподалеку, там нас никто не найдет.

И я повела юношу к заброшенному дому. Словами не передать, как мне туда не хотелось, и все же оно было так близко – всего-то несколько извилистых улочек пройти – и манило меня с нечеловеческой силой. Ведь именно в этом поместье, погруженном в тени и холод смерти, все и началось.

* * *

Мы сидели на террасе перед грязным, заросшим, пустующим двором. Не желая нарушать загадочную тишину поместья, я практически шепотом рассказала Рюну о советнике Чхои, Пёль и ее незаконнорожденном сыне, которого она сбросила в колодец. Я поведала ему о нефритовой и деревянной подвесках в виде лошади-дракона и о легенде «Могучее дитя», про которую как-то обмолвился старший полицейский Сим.

– Меня удивило это совпадение, – пояснила я. – Из всех возможных легенд о мифической лошади-драконе полицейский Сим выбрал именно ту, что была связана с внебрачным сыном советника Чхои.

– К чему ты клонишь? – не понял Рюн.

– Пёль скинула сына в колодец, когда ему было тринадцать лет. Это случилось семнадцать лет назад. Если мальчик выжил, ему бы сейчас было где-то тридцать. А еще он, разумеется, приехал бы в столицу к своему отцу.

– Тридцать… – Рюн встал, потер подбородок. С его лица не сходил мрачный взгляд. – Полицейскому Симу тридцать лет.

Я кивнула и провела языком по пересохшим губам. В горле першило: слишком долго я говорила.

– Ты высказал догадку, что советник Чхои нашел слабость Сима. Так, может, его слабостью стало их кровное родство? Мог ли Сим предать друга, чтобы добиться расположения отца?

– Вот это у тебя умозаключения… Вся твоя теория строится только на том, что полицейский Сим вспомнил о «Могучем дитя». Мы слишком мало знаем.

– Но ведь о лошади-драконе столько разных легенд! Почему именно эта?

– Потому что эта легенда – чосонская, а не китайская. Меня ею мама в детстве пугала, чтобы я не выделывался.

Я постучала пальцем по доскам, размышляя.

– Ну а советник Чхои? У тебя есть какие-нибудь идеи, зачем ему мог понадобится Сим?

– Нет. Хотел бы я помочь, но я мало что знаю о полицейском Симе. Он близок с инспектором Ханом, он незаконнорожденный – вот и все. В остальном он для меня сплошная загадка.

– А я знаю, что он из деревни Мёнмок…

Сердце так и подскочило у меня в груди. Мёнмок. В нашем королевстве не бывало пустых названий. Я не знала, что значит «мён», но слово «мок» мне было знакомо. Поля для коневодов с лошадьми называли «мокчан».

– А ты знаешь, где находится деревня Мёнмок? – прошептала я.

Рюн притих.

– Знаю, – наконец ответил он.

– И в нем есть конюшни?

– Да, он славится своими лошадьми.

– Почему там разводят лошадей?

– Деревня стоит у подножия горы Ёнма, в городе Коян. И легенда, о которой ты рассказала, тоже родом оттуда. В этой деревне верят, что каждый новый год на конюшни нисходит дух ёнмы, лошади-дракона, и наделяет лошадей силой и скоростью.

Я до белых костяшек сжала в руках юбку.

– Деревня Мёнмок! Это родная деревня полицейского Сима, и, видимо, там же Пёль и зачала внебрачного сына советника Чхои. А ведь мне говорили, что Пёль жила рядом с горой Ёнма! Ее отец был коневодом.