Я промолчал. Он прав.

– Не могли бы вы подойти к письменному столу и сказать нам, не замечаете ли чего-то необычного? – спросила Собел, явно испытывая ко мне сочувствие.

Я был благодарен за то, что меня попросили это сделать, потому что в этом случае я мог не смотреть на тело. Я шагнул к столу, представлявшему собой соединение трех рабочих столов с ящиками и отделениями, которое образовывало изгиб, соотносящийся с углом комнаты. Мебель, насколько я помнил, была из «ИКЕА» в близлежащем Бербанке. Простота и функциональность, никакой роскоши. Помещавшаяся в углу центральная секция оснащена компьютером и выдвижным лотком для клавиатуры. Два других стола по бокам представляли собой идентичные друг другу рабочие поверхности, и, вероятно, Левин использовал их, чтобы держать отдельно материалы по разным расследованиям.

Я прилип взором к компьютеру, потому что меня интересовало, какую информацию добавил Левин в электронное досье Руле. Моя заинтересованность не укрылась от Собел.

– У нас нет специалиста-компьютерщика, – произнесла она. – Очень маленький отдел. К нам приходит в помощь человек из ведомства шерифа, но, по-моему, жесткий диск был вынут.

Она указала авторучкой под стол, где системный блок компьютера хоть и стоял вертикально, но одна сторона его пластмассового кожуха была снята и приткнута рядом, с задней стороны.

– Скорее всего, для нас там ничего не окажется, – добавила она. – Что вы скажете насчет столов?

Я окинул взглядом стол слева от компьютера. Бумаги и папки разбросаны как попало. Я посмотрел на ярлыки и узнал имена.

– Некоторые из них – мои клиенты, но все это старые дела.

– Эти папки, наверное, попали сюда из картотеки в стенном шкафу, – предположила Собел. – Убийца мог вывалить их на стол, чтобы сбить нас с толку. Скрыть то, что он в действительности искал или унес. А вон тот стол?

Мы переместились к столу справа от компьютера. Здесь уже не было такого беспорядка. На столе ежедневник, в котором Левин вел текущий счет своих рабочих часов и отмечал, на какого именно адвоката трудился в тот или иной момент. Я просмотрел записи и увидел свое имя, которое бесчисленное множество раз повторялось последние пять недель. Подтверждаюсь сказанное детективами: в последнее время Левин практически полностью работал на меня.

– Не знаю, – сказал я. – Не знаю, что искать. Не вижу ничего, что помогло бы.

– Что ж, от большинства адвокатов и того меньше проку, – пробурчал у меня за спиной Лэнкфорд.

Я не стал защищать себя. Сыщик находился возле трупа, и я не хотел видеть, что он с ним делает. Я протянул руку к настольной вертящейся картотечке – просто чтобы посмотреть имена на карточках.

– Не трогайте! – воскликнула Собел.

Я отдернул руку.

– Извините. Просто хотел взглянуть на имена. Я не…

Я чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, что сделать и сказать, был сбит с толку. Хотелось уйти и выпить чего-нибудь. У меня возникло ощущение, что вожделенный лакомый «доджерс-дог», еще недавно казавшийся таким вкусным – там, на стадионе, – встал поперек горла.

– Эй, взгляните-ка сюда! – раздался сзади голос Лэнкфорда.

Мы с Собел обернулись и увидели, как люди судмедэксперта медленно переворачивают труп Левина. Кровь испачкала переднюю сторону надетой на нем спортивной рубашки с логотипом «Доджерс». Но Лэнкфорд указывал на руки покойника, которые прежде не были видны, заслоненные телом. Два средних пальца левой руки подогнуты к ладони, тогда как два пальца по краям полностью выпрямлены. Это было нечто вроде «козы».

– Парень был фанатом техасской длиннорогой коровы? – спросил Лэнкфорд.

Никто не засмеялся.

– Что вы об этом думаете? – обратилась ко мне Собел.

Я уставился на пол, на последний, предсмертный жест моего друга, и лишь покачал головой.

– О, кажется, я понял, – произнес Лэнкфорд. – Это что-то вроде знака. Своего рода шифр. Он хочет нам сообщить, что это дело рук дьявола.

Я вспомнил, как Левин назван Руле дьяволом и говорил об имеющихся у него доказательствах, что тот само зло в чистом виде. И я догадался, что означало последнее движение моего друга. Умирая на полу своего кабинета, он пытался предупредить меня о чем-то.

Я двинул в «Четыре зеленые полянки» и заказал порцию «Гиннесса», но очень быстро переключился на водку со льдом. Я не считал, что есть смысл отсрочивать ход событий. На экране телевизора над барной стойкой заканчивался матч с участием «Доджерс». Парни в голубой форме собрались с силами, отставая теперь всего на два очка. Бармен не отрывал глаз от экрана, но меня уже больше не занимало открытие бейсбольного сезона, как не интересовал и перелом в игре на подаче перед девятым иннингом.

После второй порции водки я вытащил на стойку бара сотовый телефон и стал звонить. Сначала я позвонил тем четырем адвокатам, с которыми был на матче. Сразу по получении печальных новостей мы покинули стадион, но мои коллеги, уходя домой, знали лишь, что Левин мертв. Затем я позвонил Лорне, и та начала плакать. Я разговаривал с ней сквозь этот плач, потом она задала вопрос, которого я надеялся избежать:

– Это из-за того дела? Из-за Руле?

– Не знаю, – солгал я. – Я рассказал копам о деле, но их, похоже, больше заинтересовало то, что он был голубым.

– Голубым?

Я знал, что это сработает как отвлекающий момент.

– Он это не афишировал.

– А ты знал и не сообщил мне?

– Это была его жизнь. Если бы он хотел всем рассказывать, он бы рассказывал – я так считаю.

– Детективы считают, что дело в этом?

– В чем?

– Ну, что его убили на гомосексуальной почве.

– Они сами постоянно об этом спрашивали. Неизвестно, что у них на уме. Они будут вникать во все, и, надеюсь, это даст какие-нибудь результаты.

Наступило молчание. Я поднял глаза на экран в тот момент, когда на табло побежала строкой победа «Доджерс» и на стадионе зашумели болельщики. Бармен издал боевой клич и с помощью пульта запустил голос комментатора на полную мощность. Я отвернулся и закрыл рукой одно ухо.

– Наводит на размышления, не так ли? – промолвила Лорна.

– О чем?

– О том, чем мы занимаемся. Микки, когда поймают того ублюдка, который это сделал, ведь он вполне может позвонить мне, чтобы стать твоим клиентом.

Я привлек внимание бармена, погремев льдом в своем пустом стакане. Хотелось добавки. Я не собирался рассказывать Лорне, что уже работаю на ублюдка, убившего Анхеля.

– Лорна, перестань, смотри на вещи проще. Ты становишься…

– Но такое вполне вероятно!

– Послушай, Анхель был моим товарищем по работе и единственным другом. Но я не намерен менять профессию и убеждения лишь потому, что…