толстяком. Вначале болтали о пустяках, затем подпоручик рассказал о своих столичных злоключениях. Толстяк внезапно замолчал и задумался, затем грустно вздохнул:

— И я в молодости мечтал о морях дальних, а судьба вот занесла лесами строительными заведовать! Но задумка у меня и ныне есть, как бы путь нам возобновить морской на восток, чтобы торговлю с губерниями сибирскими иметь и суда водить аккурат до Енисея!

— Так и я о том мечтаю! — буквально подскочил с места Пахтусов. — А остров мой и есть станция промежуточная по пути к морям восточным!

— Ладно, штурман! — что-то надумав, прищурил глаз толстяк. — Авось, что-нибудь и придумаем!

Далее они ехали уже вместе. Пахтусов прямо на коленях рисовал планы воображаемой экспедиции, а толстяк (им оказался советник Северного округа корабельных лесов Павел Клоков) тут же прикидывал, во что это выйдет в деньгах. А едва прибыли в город, повел Клоков Пахтусова к своему приятелю купцу Брандту. Поставили кварту вина, придвинули стулья к столу и начали долгий разговор.

В начале следующего, 1832 года была образована торгово-промышленная компания купца Брандта и советника Клокова Она-то и взяла на себя заботу о снаряжении и снабжении будущей экспедиции. За содействие делам исследовательским компания выторговала себе право на привилегию промысла морского зверя в Ледовитом океане в течение четверти века Купец Брандт исходом переговоров с правительством был доволен:

— Чем бы ни закончилось это плавание, я не в накладе, потому как свободный промысел мне уже даден!

А тем временем в избе, где квартировал беспокойный подпоручик, по ночам не тушили свечей. Там работали напряженно и кропотливо. У Пахтусова собирались самые знающие и нетерпеливые: капитан-лейтенант Миша Рейнекс, лейтенант Кротов, штурманские кондуктора Крапивин, Циволька да Моисеев. Последним прибегал обычно запыхавшийся поручик Казаков:

— Опять в экипаже задержался, матросов учил лотлинем пользоваться!

Усаживались друзья-моряки за карты и начинали плавать. Учитывали всё: и ветер, и течения, и мощь ледяных полей. Прорабатывали маршрут предстоящей экспедиции. Наконец сошлись на том, что Кротову с Казаковым следует идти к Маточкину Шару западным берегом, а пройдя его, держать курс к устью Енисея. Пахтусову ж с Крапивиным надлежало произвести опись берега восточного. Денег на все про все купец Брандт отпустил в обрез, потому Кротов решил идти в плавание на старой, но еще крепкой шхуне «Енисей». Пахтусов же заявил, что в отпущенную сумму уложится и построит себе судно сам.

Первым вышел в море Кротов. На прощанье друзья обнялись. Они еще не знали, что больше никогда не встретятся. Петра Пахтусова задержала достройка карбаса да погрузка припасов. Наконец в полдень 5 августа карбас «Новая Земля» оставил за кормой город Архангельск Впереди был Ледовитый океан.

Море встретило мореплавателей шквальным ветром. В тумане прошли остров Колгуев. Там Пахтусов записал первую фразу в своем дневнике: «Я расскажу, как было, а вы судите как угодно».

Что знали тогда люди о затерянном среди льдов архипелаге Новая Земля? Увы, немного. Вот как описывает его один из современников Пахтусова: «В продолжение девяти месяцев к этому острову нет приступу, с сентября до конца мая, а иногда до половины июня месяца, он окружен сплошною массою льда; кроме того, в продолжение трех месяцев непрерывная ночь объемлет эту землю, потому, что солнце совсем не показывается из-за горизонта; после того оно явится на несколько минут, потом на полчаса, на час и наконец более месяца совсем не заходит, короче сказать, там зимою ночь, а летом день. Там не увидишь ни цветка, ни деревца, но кой-какая травка, дикий лук да тощие кустарники, недостойные назваться даже деревцом И неужели там живут люди? Нет… А живут белые медведи, моржи, тюлени…»

* * *

В 1800 году в семье кронштадтского шкипера Кузьмы Пахтусова родился сын, нареченный Петром. Вскоре шкипер занемог и помер, оставив вдову с малыми детьми. Бедствуя, семья перебралась в Архангельск, где жизнь была подешевле. Едва Петр встал твердо на ноги, его ждала военно-сиротская школа Ученикам науками там не досаждали, зато лупили часто да кормили так, что животы у мальчишек пухли… Но именно тогда родилась у маленького Петруши страсть, заглушавшая вечное чувство голода и унижения. Страстью этой были книги. Читал сиротский воспитанник днем на уроках, читал вечерами, читал ночами, запершись в ротной кладовке.

Он родился в Кронштадте в 1800 году. Отец Пахтусова весь свой век прослужил во флоте и, выйдя в преклонных годах в отставку, получил самый что ни на есть низший чин шкипера 13-го класса. Старик с семьей переехал в Сольвычегодск, где жить было дешевле. Там Пахтусовы, перебиваясь на маленькой пенсии, едва сводили концы с концами.

Когда Петру еще не было 8 лет, он лишился отца, семья практически осталась без средств к существованию.

Пахтусовы переехали в Архангельск, где мальчик стал обучаться грамоте. Как описывают биографы Петра Пахтусова, он «собирал щепу на верфях Соломбальского Адмиралтейства, которая шла для домашнего обихода, а частью писарям, у которых на нее выменивались учебные принадлежности».

По просьбе матери Петр был принят в сиротскую школу, переименованную впоследствии в школу кантонистов, то есть солдатских детей, которые с момента своего рождения как бы числились за военным ведомством. В пятнадцать лет он стал хозяином старой, залатанной лодки, на которой совершал свои первые плавания по Белому морю, забираясь миль за тридцать от берега.

Способности подростка, как и его тяга к морю, были замечены. И вскоре, в 1816 году, на одном из военных судов, уходивших из Архангельска в Кронштадт, его отправили учиться, на сей раз в штурманское училище. Его юный Пахтусов окончил спустя четыре года, получив чин унтер-офицера.

Незадолго до окончания курса, будучи на летней практике, попал Петруша в кораблекрушение. Транспорт «Кармин», на котором он следовал из Испании, наскочил на риф у мыса Скаген. Погибли капитан и многие офицеры. Тогда, спасая пассажиров, проявил 18-летний штурманский ученик решительность и должную смекалку.

Год 1820-й. Штурманский помощник унтер-офицерского класса Петр Пахтусов, сдав выпускные экзамены, возвращается попутным транспортом в Архангельск. Впереди у него новое поприще — гидрографическое. И дни, месяцы, годы тяжелого, кропотливого труда. Вот далеко не полный перечень проделанных им работ: топографическая съемка дельты Печоры и берега Ледовитого океана от мыса Канин Нос до острова Вайгач, острова Колгуев и беломорского побережья. Первые системные замеры глубин в Белом море тоже на его счету.

За этим событием последовал обратный путь — из Кронштадта в Архангельск, и на этот раз морем — на военном корабле. В Архангельске новоиспеченный штурман поступил в экспедицию под командованием штурмана 12-го класса Иванова, которая занималась