по бурному течению. Но всё это было родным, и в сердцах воинов было светло, хотя вдалеке уже виднелся дым – очевидно, то горели деревни или дома, подожжённые змеем.

И вдруг Беленир зоркий, глянув в густые заросли деревьев, увидел что-то блещущее. Оно сверкало, словно горный самоцвет, и манило к себе, тянуло неведомой силой. И с каждым мгновением сияние становилось всё ярче и ярче, будто разгоралось. Беленир безмолвно указал туда пальцем, и все воины, столпившись около толстого дуба и прижавшись к нему, стали рассматривать блиставшую вдали вещь.

– Может, это огонь змия поганого? – спросил Брисинор. – Может, им он заманивает нас к себе в лапы.

– Нет, поганец-змей полыхает обычным пламенем! – ответил Беленир. – А это и не огонь вовсе. Это отсвет.

– С чего ты взял? – спросил Всесвятлир. – Огонь тоже такой бывает.

– Сам погляди, – молвил Беленир. – Как только солнце скрывается за облаком, свет угасает.

– Погляжу!

Тут солнце красное скрылось за большим серым облаком, и сияние вправду прекратилось. Путники, прищурив очи молодецкие, глянули сквозь полчища дубов и высоких каштанов и воочию убедились, что света нет.

– Да, это отсвет, – согласился Всесвятлир. – Но всё равно давайте проверим.

Витязи взяли коней под уздцы и пошли вперёд. Первым пошёл Волнозор, после него шли, обгоняя друг друга Всесвятлир и Брисинор, а замыкал цепочку Беленир, ведя богатырского коня. Космач, собственно говоря, был недоволен и открыто выражал недовольство в своих речах:

– Подумаешь, светится там что-то! Неужто надо сразу посмотреть? Лучше вернёмся на прежний путь, – и конь борзый заржал по своему обыкновению, встряхнув гордо своей длинной пышной гривою. Но беда была в том, что его никто не слушал, кроме Беленира, тогда как говорил он разумные речи. Но даже Беленир был словно бы опьянён тем дивным отсветом, его будто заворожило.

– А вдруг это золото? – предположил Всесвятлир, и его глаза загорелись каким-то алчным блеском, ненасытным и глубоким. – Давненько я хотел себе новые хоромы, а будь это золото, они, верно, у меня появятся.

– Да и мне давно пора выстроить новое жилище! – отозвался Брисинор. – Не жить же вечно в одной избе. А золотце бы изрядно помогло.

– Да вряд ли это золото! – рассмеялся Беленир. – Не разевайте на него рты, пока его даже не видывали! И к тому же Митрапирн и так посулил каждому сундучок золота и ларец серебра за коня Космача, – витязь уже стряхнул с себя ворожбу жадности.

– Но мне ничего такого не обещали, – заявил Волнозор. – И было бы неплохо поразжиться немного.

– Ясное дело, не обещали, – продолжал Беленир. – Но Митрапирн щедр и обязательно вознаградит тебя, да и твой государь наверняка не скуп.

– И всё равно охота что-нибудь добыть и самому, – ответил Волнозор и кашлянул.

Витязи продолжили путь и, хотел или не хотел, Беленир пошёл с ними. Вскоре из-за облака выглянуло солнце, и вновь вещь неведомая засияла словно перо жар-птицы. Витязи ускорили шаг, и вскоре, пройдя около тридцати сажен мимо толстенных дубовых стволов и высоченных каштанов, они различили очертания сверкавшей вещицы: то был топор. Да, да топор, секира золочёная. А вы думали, там будет что-нибудь волшебное или чудесное? Но это был просто топор.

Витязи приблизились к нему и увидели, что он был воткнут в серый ствол огромного дуба, который возвышался над головами путников подобно древнему идолу. Оглядев секиру, все обомлели: никогда они не видывали оружие так хорошо украшенное насечкой и чернью и с такими дивными узорами и чудными рисунками на топорище. И, едва Беленир увидел его, на него вновь точно нашла какая-то волшба. Глаза его заблестели, и он захотел им обладать. «Будет моим!» – подумал он и поглядел на своих друзей: каждый из них наверняка думал также.

– Чего ему попусту пропадать? – сказал Беленир, потянув руку к золочёной секире. – Возьмём, авось и сгодится. Топор – вещь полезная. Без него и пропасть можно.

Тут он дотронулся до топорища, и ему показалось, что оно было покрыто росою. Воин напряг руки и попытался вытащить секиру из дуба, но у него не вышло. И как ни старался он вытянуть желанный топор, лезвие острое словно бы всё глубже и глубже впивалось в древесину. Беленир совсем выбился из сил, он даже пробовал упираться ногами в ствол и тянуть секиру, но и это не помогало.

– Да что за проклятие такое? – сетовал витязь. – Кто мог вонзить этот топор сюда, если только не асилк?

– Верно, асилк! – покачал головой Всесвятлир. – Они если вонзят, так там и самые дюжие силачи не вытянут.

– Пошлите дальше, нечего тратить время на эту проклятую секиру! – заржал конь. – Беленир сильнее вас и, если он не смог, тогда и вы не сдюжите!

И, хотя никто не хотел отказываться от секиры, все одобрительно покачали головами, ибо правда была очевидна. Огорчённые путники понурили головы и хотели уже возвращаться на прежний путь. Да не тут-то было. Беленир прилип к топорищу обеими руками и не мог отойти от дерева. Отклеиться он тоже не мог, ибо наверняка содрал бы всю кожу со своих ладоней.

– Друзья! – сказал он, и сердце его вздрогнуло, так как он понял, что все они попали в ловушку. – Я приклеился к топору! – затем он понизил голос и молвил шёпотом: – И, думаю, неспроста. Готовьтесь к бою.

Всесвятлир обнажил клинок верный, Брисинор достал свой топор боевой, а Волнозор схватился за меткий лук и натянул тетиву. Наступила тишина гробовая, изредка её прерывал порыв ветра буйного и треск ветвей над головами. Но вскоре до ушей путников донёсся шум воды. Ведь тем временем в десяти саженях от них, журча и извиваясь в своём русле, текла река Легкотечная. Текла она так же, как и прежде, услаждая взор и слух, и древеса также нерушимо стояли вдоль её потока, простираясь к северу аж на полверсты. Природа осталась прежней, только для Беленира она была иной. Ведь в его глазах от реки и деревьев исходила опасность. Он ожидал, беспомощно стоя у дерева, что вот-вот случиться что-нибудь ужасное. Но витязь не очень боялся, ибо слишком многое претерпел в походе, чтобы бояться какой-то ловушки. Он больше злился и больше на себя, ибо попался как рыба в сети и так же, как и рыбица, не мог наказать рыбака.

Страх остальных путников был тоже невелик, потому что они были на родной земле и при оружии. Волнозор не боялся тем более, ибо готов был спустить стрелу, едва увидит врага.

И тут вдруг из-за дерева столетнего в нескольких шагах от путников показался высоченный человек с длинной бородою. Его