С учетом того, что за два дня до этого командующий войсками фронта приказал генералу Москаленко прикрыть своими силами прежнюю полосу наступления 69-й армии и направить на левый фланг армии две стрелковые дивизии, полоса ее наступления значительно расширялась в сторону правого и левого флангов. Все это значительно ослабляло ударную группировку армии и делало невозможным выполнение первоначальной задачи в кратчайшие сроки. Помимо всего прочего, когда выяснилось, что фронт располагал ошибочной информацией об овладении нашими войсками г. Сумы, 40-й армии было приказано захватить и их в ночь на 24 февраля.

25 февраля в штаб армии поступило еще одно боевое распоряжение командующего войсками фронта: «С выходом Кравченко и Меньшикова (командиры 5-го гвардейского танкового корпуса и 309-й стрелковой дивизии. – Авт.) в район Опошня создаются благоприятные условия для захвата Полтавы с севера и северо-запада не в ущерб выполнения моей основной директивы № 130/ОП (от 23 февраля. – Авт.). Это дает возможность не только овладеть Полтавой, но и отрезать значительные силы противника, начавшего отход из района Валки, Ковяги, Коломак на Полтаву, и поможет Казакову быстрее справиться с задачей и выйти к Полтаве».

Несомненно, что командующий и штаб армии подобным «управлением войсками» были поставлены в крайне трудное положение. Как отмечал К.С. Москаленко: «Целая серия боевых распоряжений с новыми дополнительными задачами внезапно хлынула в армию, поставив ее Военный совет, штаб, возглавляемый к тому времени генерал-майором В.С. Бенским, и войска в весьма затруднительное положение. Полоса наступления армии росла с неимоверной быстротой. За пять дней она перевалила за 200 км и теперь включала часть полосы 38-й армии, всю полосу 69-й, а с получением задачи на овладение Полтавой – еще и часть полосы 3-й танковой.

В таких условиях войска 40-й армии начали буквально расползаться. Силы ее были распылены на выполнение отдельных задач на широком фронте, фланги по-прежнему не были обеспечены. Кроме того, нам самим пришлось определять последовательность выполнения задач, так как все распоряжения содержали требование «быстрее овладеть», но сроки в них не указывались»[209].

К этому времени 40-я армия располагала только шестью ослабленными в предыдущих боях стрелковыми дивизиями и одним танковым корпусом. Успешно наступать этими силами в такой широкой полосе и решать при этом несколько задач, по существу, было невозможно. К тому же проблема подтягивания тылов и пополнения запасов продовольствия, фуража, боеприпасов и горючего к тому времени еще больше обострилась. Тылы армии базировались на железнодорожную станцию Валуйки, от которой ее соединения оторвались уже более чем на 300 км. Автотранспорта для перевозок на такое расстояние не хватало. И чем дальше продвигались войска на запад, тем хуже становилось снабжение.

Несмотря на неблагоприятную обстановку, 40-я армия продолжала наступление в указанных ей направлениях. К 1 марта ее главные силы вышли на рубеж Сумы, Межиричи, Лебедин, Опошня, форсировали р. Псел на участке от Сум до Лебедина и овладели плацдармом глубиной 15–25 км. Южнее после освобождения г. Гадяч был захвачен еще один плацдарм. Передовые отряды дивизий вышли на р. Хорол, а местами даже на р. Сулу в ее верхнем течении.

К тому времени сопротивление врага резко усилилось. До сих пор он отходил в западном направлении, ведя арьергардами сдерживающие бои. В последних же числах февраля начал контратаковать на отдельных участках, сначала силами роты, батальона с танками, а затем и более значительными. Наиболее упорные бои велись в районе Сум, Зенькова и Опошни. Было отмечено появление новых соединений и частей, прибывших из состава группы армий «Центр». В частности, в районе г. Сумы уже несколько дней действовала 332-я немецкая пехотная дивизия. Как стало известно из показаний пленных, она направлялась в Павлоград для усиления наступавшей оттуда немецкой группировки. Уже в пути ее перенацелили в полосу 40-й армии.

Наступление армий фронта по расходящимся направлениям и отрыв 40-й армии от других объединений ставили под угрозу ее фланги, которые из-за недостатка сил и средств и отсутствия резервов были практически ничем не обеспечены. Невыгодность оперативного положения армии становилась очевидной и для немецкого командования. На ее правом фланге, в районе Сум, активизировалась одна пехотная дивизия противника, а на левом, в районе Котельвы, – другая, переброшенная из Голландии. После тщательного анализа обстановки Военный совет 40-й армии на заседании 1 марта высказался за то, чтобы приостановить наступление и занять оборону по западному берегу р. Псел от Сум до населенного пункта Каменное, а оттуда к юго-востоку – на Зеньков, Опошня. Командующий войсками фронта утвердил это решение.

В первые дни после овладения Харьковом наступление 69-й армии развивалось успешно. Противник оказывал лишь слабое сопротивление. «…Мы не встречали ни малейших признаков присутствия своих «старых знакомых» – частей танкового корпуса СС», – отмечал генерал М.И. Казаков[210]. В ночь на 23 февраля соединения армии форсировали р. Ворскла в 40 км севернее Полтавы. 180-я стрелковая дивизия, захватившая плацдарм на западном берегу этой реки, находилась в готовности вести наступление на город. Но в связи с изменением обстановки в полосе 6-й армии Юго-Западного фронта командующий войсками Воронежского фронта уточнил задачи армии: теперь она должна была наносить удар в направлении Карловки.

В ночь на 23 февраля армия провела перегруппировку, и с утра ее дивизии развернулась фронтом на юг. Продвижение шло очень медленно. Наспех пополненная пехота наступала без танков, при нехватке боеприпасов. С 25 февраля наступление 69-й армии окончательно выдохлось и замерло на рубеже Рублевка, Чутово, Староверовка. Но штаб фронта не хотел мириться с этим. Через несколько дней армия получила приказ о возобновлении наступления в юго-западном направлении с целью овладения Полтавой. В ее состав передавались 160-я и 305-я стрелковые дивизии из 3-й танковой армии. Но фактически этим армия не только не усиливалась, а еще более ослаблялась, так как вместе с обескровленными дивизиями получила от 3-й танковой армии и значительную полосу, в которой эти дивизии действовали.

При всем этом командование фронта шло на значительный риск: на фланге армии, в районах Карловки и Краснограда, продолжала оставаться крупная танковая группировка противника, уже нанесшая к тому времени сильные удары по 6-й армии Юго-Западного фронта. Но именно в те дни генерал Казаков получил по телеграфу следующее оперативное ориентирование командующего войсками фронта: «До Днепра осталось 400–450 км, а до весенней распутицы тридцать – тридцать пять дней. Сделайте из этого соответствующие выводы и расчеты…»[211]

Но ничем не обоснованное и неподготовленное наступление не могло уже принести успеха. Его ход верно и лаконично охарактеризовал М.И. Казаков: «Враг легко отражал все наши трудные попытки продвинуться вперед. Мы только еще больше ослабляли себя, растрачивая и без того скудные силы. 2 марта мы получили, наконец, указание о переходе к обороне».